Сначала отделение пеших разведчиков старшего сержанта Г. Нипаридзе боем задержало фашистов, ехавших по лесной дороге на подводах с награбленным добром. Те открыли огонь из крупнокалиберных пулеметов. Но к месту схватки подоспели танки-амфибии ("малютки", как у нас их называли), и десять минут спустя все было кончено. Три десятка трупов фашистов остались лежать в снегу, а танкисты, приняв на броню пеших разведчиков Нипаридзе и пленного ефрейтора, возвратились в расположение наших войск.
Майор Тычинин допросил пленного, потом привел его ко мне. Ефрейтор в форме войск СС моргал рыжими ресницами и старательно, даже угодливо, отвечал на вопросы.
- Полк, дивизия?
- Дивизия СС "Рейх", одиннадцатый гренадерский полк, господин полковник.
- Должность?
- Писарь штаба батальона.
- Когда и откуда прибыл полк?
- Шестого ноября, к вечеру, прибыли из Можайска в Рузу. В полдень седьмого ноября форсированным маршем мы были переброшены из Рузы к Михайловскому Федчино.
- Почему такая спешка?
- Нам сказали, что русский сибирский полк перехватил дорогу Руза Ново-Петровское. Надо было очистить дорогу и ликвидировать сибиряков в Федчино.
- Почему сдался в плен?
- Испугался, господин полковник.
Так мы впервые столкнулись с моторизованной дивизией СС "Рейх". С ней нам пришлось сражаться и все последующие недели оборонительного периода Московской битвы. Замечу, что этот рыжий ефрейтор из 11-го полка- фигура для эсэсовцев не очень-то характерная. Они слыли гвардией фюрера, отборным войском. Дрались, как правило, упорно, избегали сдаваться в плен. Возможно, еще и потому, что каждый второй из них начинал службу в охране концлагерей. Слово "плен" у них вольно или невольно ассоциировалось с газовыми душегубками и печами для сжигания людей, с камерами пыток.
В тот же день из документов, захваченных другой группой разведчиков, мы установили, что к правому флангу нашего участка выдвинуты танки 10-й немецкой танковой дивизии и подразделения мотоциклистов.
Данные разведки помогли полку Суханова вовремя подготовиться к отражению атак эсэсовцев, нацелившихся на Федчино. Кроме прочих мер по усилению обороны мы выдвинули к Озерне приданный дивизии 17-й отдельный гвардейский минометный дивизион. Здесь впервые мне удалось увидеть в деле реактивную артиллерию, знаменитые "катюши", о которых мы уже были наслышаны.
Эсэсовцы дивизии "Рейх", пустив впереди танки, двинулись густыми рядами, в полный рост, на окопы одного из батальонов. Но тут ударили "катюши". Поле заволокло пламенем и дымом. А когда дым рассеялся, мы увидели черную землю, груды трупов и три полыхавших танка. А тем временем "катюши", давшие один только залп, снялись с позиции на опушке леса, отбыли в тыл. Правда, фашистские бомбардировщики еще долго бомбили ту лесную опушку.
Наступая на Федчино с фронта, противник одновременно атаковал оборону 2-го батальона с юга, со стороны Михайловского. Полторы сотни автоматчиков, пробравшись лощиной, вышли к батальонным тылам с явной целью подсечь основание нашего плацдарма за рекой Озерна. Создалась реальная угроза потерять вместе с плацдармом и захваченный с таким трудом отрезок дороги Руза - Ново-Петровское.
Как справится в этой ситуации новый комбат капитан П. С. Турков, заменивший раненого Борисова? Турков хороший штабной офицер, вдумчив, исполнителен. Но тут нужен еще и железный характер.
- В том батальоне находится комиссар полка Кондратенко, - словно отвечая моим мыслям, сказал Суханов. - Он-то справится.
Вызываю к телефону Туркова. В трубке слышу грохот боя.
- Немцы в тылу, - докладывает комбат. - В расположении хозяйственного взвода. Веду туда...
- Турков! Турков! А черт!...
Связь со 2-м батальоном оборвалась. Тут же отдаю распоряжения, связанные с помощью Туркову. И вот уже мимо НП, по лощине, уходит к Озерне взвод конной разведки. За ним - противотанковая батарея, мой последний резерв. Командир 3-го батальона Кузичкин докладывает: на помощь 2-му батальону двинул пулеметную роту.
Однако вступить в бой с прорвавшимися автоматчиками этим подразделениям так и не пришлось. Через каких-нибудь полчаса зазуммерил полевой телефон. Суханов берет трубку.
- Ну и хорошо! - говорит он. - Доложи комдиву. В трубке, переданной мне, слышу размеренный, суховатый доклад комиссара полка Д. С. Кондратенко:
- Автоматчики противника уничтожены. Рубеж батальона восстановлен.
- Как именно? Кем?
- Хозяйственным взводом.
- Шутишь?
- Никак нет, товарищ полковник. Красноармеец Рубцов, батальонный повар, в рукопашной заколол четверых фашистов, хлеборез красноармеец Светличный троих. Ну и другие товарищи... Их я отмечу в полковом политдонесении.
Об одном умолчал комиссар полка: бойцов хозяйственного взвода собрали и уложили в стрелковую цепь политработники - старший батальонный комиссар Д. С. Кондратенко и инструктор политотдела дивизии старший политрук И. Е. Гук. Гитлеровцы были в ста шагах от цепи, как последовала команда "Огонь!". А когда те залегли, Кондратенко и Гук повели бойцов в контратаку. Ни один из прорвавшихся в тыл батальона эсэсовцев не ушел живым.
Неудачная попытка с ходу выбить нас из деревни Федчино и очистить рузскую дорогу, видимо, несколько охладила пыл противника. В последующие дни - с 8 по 10 ноября - боевые действия на участке 258-го полка носили ограниченный характер. Враг вел сильный артиллерийско-минометный огонь, налетала его авиация. Группы автоматчиков, в сопровождении двух-трех танков каждая, вели разведку боем, пытались нас атаковать, но, встреченные дружным огнем, отходили.
Наш стрелковый полк своим 2-м батальоном прочно удерживал участок рузской дороги севернее Михайловского, не пропуская по ней к Скирманово ни одного вражеского танка, ни одной машины с пехотой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140