Тем не менее было бы абсолютно неверно предполагать, что это бесконечно откладываемое чаепитие или задерживающееся наступление весны целиком и полностью занимали мысли обитателей Ивовых Рощ. Хотя, безусловно, время от времени, заглядывая далеко вперед, звери вспоминали и об этом.
Но больше всего их умы занимала судьба Тоуда, именно о Тоуде велось большинство разговоров.
О письме Барсука и о том, как оно было доставлено по адресу одним из горностаев, мало что было известно. Барсук никогда не отличался склонностью болтать о таких делах, а горностай, как бы разговорчив и несдержан ни был, знал слишком мало и ничего нового рассказать не мог. Впрочем, самому ему вполне хватало сознания того, что одно из немногих тисненых, золоченых приглашений, выделенных его сородичам, досталось ему. К тому же душу горностая согревало предвкушение чаепития на одном из самых почетных мест за столом — по правую руку от Барсука.
Тем не менее с возвращением горностая из «командировки» в лесу и на реке появилось множество новостей. Эти новости касались, например, героической борьбы Тоуда с падающей машиной, чтобы предотвратить возможный ущерб Городу и его жителям (как это было сказано в официальном сообщении); касались они и серии тоудовских побегов, преступлений и прочих прегрешений (на которые он, по общему мнению, всегда был горазд), а также и его шумного ареста, заключения под стражу и слушания его дела коллегией, состоящей из семи судей (как утверждали защитники Тоуда, это было именно слушание, а никак не судилище).
Появились новости и о том, что Тоуд благодаря блестяще выверенной линии поведения в суде, а также при некотором скромном участии Барсука, при определенной поддержке лорда Прендергаста (молва, как это почти всегда бывает, не слишком внимательно отнеслась к мелочам и лихо свела воедино дворецкого и его хозяина) и при помощи еще каких-то доселе никому не известных приемов и технологий сумел добиться своего оправдания, получил свободу и был выпущен из тюремной машины посреди чистого поля на дороге, ведущей к дому.
Вот какие дела и заботы заполняли досуг прибрежных обитателей до того, как зима вновь вернулась в эти края — со всей силой последнего, отчаянного контрнаступления.
А Тоуд все не возвращался. Не появился он и в дни снегопадов и похолодания. Поползли слухи, начались разговоры все более мрачные и озабоченные. Кое-кто утверждал, что Тоуд — под тяжестью совершенных грехов — повредился в рассудке и теперь бесцельно гуляет где-то в полях и рощах, не зная, кто он и куда идет. Бытовало и другое мнение — что Тоуду поднадоела река и Тоуд-Холл на ее берегу и что он отправился в странствия в поисках нового места жительства. Поговаривали и о том, что слухи о почти полном разрушении дома и запустении в усадьбе дошли до Тоуда и что у него просто не хватает духу вернуться.
Наименее разговорчивой и наиболее озабоченной выглядела группа, придерживавшаяся совсем иного мнения. Входили в эту группу старые знакомые Тоуда, такие как Крот, Рэт и сам Барсук. Не особо распространяясь о своих страхах, они прекрасно понимали, что зима сыграла в этом году злую шутку и что в такую погоду Тоуд вряд ли сможет долго продержаться без крыши над головой. Нет, разумеется, он вполне мог найти какой-то уютный и гостеприимный уголок и переждать там холода, но в таком случае было бы более чем вероятно ожидать от него переданной с кем-нибудь весточки. Но от пропавшего не было ни слуху ни духу.
Более того, еще в последние дни перед похолоданием Рэт, не посвящая в свои планы ни Крота, ни Барсука, сходил в неближний поход по окрестным дорогам, пытаясь разыскать Тоуда. Все было напрасно. Никто ничего не слышал о жабе, возвращающейся из Города к Реке.
На обратном пути вконец расстроенный Рэт попал в снежную бурю и изрядно простудился. Безрадостен был его рассказ о результатах поисков, вернее — об их отсутствии. В общем, ничего утешительного никто ни сказать, ни придумать не мог. Мало-помалу звери не сговариваясь стали обходить Тоуда в своих разговорах, но ничто не могло скрыть нарастания печальных настроений.
Последние атаки уходящей зимы окончательно ослабели к апрелю. Больше ничто не могло служить благовидным предлогом для откладывания так давно обещанной вечеринки. На карту была поставлена честь Барсука, доверие к его слову. Еще немного — и наступит весна, кого уж тогда соберешь вместе? У всех будет полным-полно весенних забот.
— В эти выходные — или никогда! — твердо заявил Барсуку Рэт, притащивший с собой для поддержки Крота с Племянником и Выдру с сыном.
Команда поддержки мрачно закивала головами в знак согласия, хотя, если уж говорить начистоту, двое младших ее членов — Портли и Племянник — чувствовали себя не в своей тарелке, понимая, что участвуют в наступлении на самого Барсука! Не сговариваясь, оба приготовились развернуться и дать деру, как только Барсук вскочит и зарычит на назойливых гостей, выражая свое раздражение.
Но ничего подобного не произошло.
Барсук заставил себя признаться в правоте сказанного, осознал весь риск, связанный с отказом от своих слов, и, к общему удивлению, сдался почти без боя:
— Ладно, на этих выходных, как ты и сказал, Рэт… и вы все. Наверное, после стольких проволочек и задержек стоит разослать гостям новые приглашения. Крот, если тебе не трудно, помоги мне проверить список, а ты, Племянник, возьми на себя рассылку. Нужно быть уверенным в том, что на чай придут только те, кого мы пригласили, кто это заслужил и кто этого достоин. А иначе у нас будут большие неприятности. Выдра, мы уже как-то говорили с тобой насчет угощения, и ты соглашался оказать посильную помощь…
Выдра с энтузиазмом закивал головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81