— Я здесь… — уже скорее для себя повторил Крот и убедился в том, что — увы! — говорить он совсем разучился. То есть говорить-то он говорил, но только звука при этом почти не получалось.
Никогда за всю свою жизнь он не чувствовал себя таким больным, усталым, измученным и одиноким. Мир, который он покинул, был невыразимо приветлив и уютен. Мир, в который он вернулся, оказывается, совсем не ждал его.
— Кстати, хотелось бы знать, где именно я оказался, — обеспокоился Крот.
С этими словами он стал обшаривать окружающие камыши и изрядно промок, прежде чем вновь выбрался на относительно сухое место.
— Ой-ой-ой! — сокрушался он. — Я один, я покинут! Мне остается только вырыть нору в этой болотной жиже и спрятаться там до тех пор… пока…
От этих философствований он был вынужден отвлечься по весьма прозаической причине: к его ногам очень быстро и целеустремленно поднималась вода. Вскоре оказалось затопленным и то место, где Крот очнулся из забытья, а река все поднималась. Вынужденный искать место посуше, Крот поднялся вверх по прибрежному склону, пробрался через небольшую ивовую рощицу и… обнаружил, что за деревьями земля снова резко спускается все к той же холодной и все так же прибывающей воде.
«Я на острове, — сообразил Крот. — И здесь я буду вынужден остаться. По крайней мере на эту ночь».
Выбрав местечко на самой верхней точке острова, Крот наскоро соорудил себе более или менее приличное лежбище, сгреб под себя и на себя палую листву и сухую траву и стал готовиться ко сну.
Довелось ли ему снова встретиться с Кем-то, уже спасшим однажды его жизнь, удалось ли вновь побывать в том уютном и ласковом месте, где ему было так хорошо, где можно почувствовать себя не только самим собой, но и частью чего-то большего, неизмеримо большего, чем то, что можно себе вообразить, — этого Крот и сам не мог бы сказать наверняка, проснувшись на рассвете следующего дня от резких утиных криков. Вслед за птичьим гомоном в уши ему хлынул другой звук — далекий и тяжелый. Так реветь могла только падающая с высоты вода.
«Плотина… — отметил про себя Крот и вдруг спохватился: — А я-то — на острове! Ну и дела! Как же я отсюда выберусь?»
Он не вскочил и не забегал в панике по острову. Он даже не стал открывать глаза и продолжал уютно лежать в своей полуямке-полунорке. Он вел себя так, как и подобает тому, кто пережил катастрофу и знает, что все самое страшное уже позади, что хуже уже ничего не будет, а главное — что он уж как-нибудь сумеет найти выход из создавшегося положения.
Крот помнил, что его угораздило провалиться под лед, откуда он — сам или с Чьей-то помощью — сумел как-то выбраться. Теперь, оказавшись на острове, один, но живой и почти здоровый, он должен был придумать способ добраться до родных мест, до дома, до друзей. Он не забыл, что все началось с того, как он отправился на поиски Рэта и Выдры, попавших в какую-то переделку.
— Хорош помощничек, нечего сказать, — укорял себя он. — Я глупый и самонадеянный крот, возомнивший о себе слишком много. А теперь мало того, что им по-прежнему, может быть, нужна помощь, так ведь хуже всего то, что они наверняка с ног сбились, разыскивая меня. К тому же меня ищут… нет, наверное, на меня охотятся ласки и горностаи. Да, охотятся. Пожалуй, пора выбираться из этих мест, и поскорее.
С этой здравой мыслью Крот направился в обход своих новых владений. Здесь ему довелось побывать только однажды — давным-давно. Тогда пропавший Портли, которого разыскивали все друзья и приятели Выдры, почему-то оказался именно здесь, на острове, точно так же как сейчас здесь очутился Крот. Вообще-то звери старались пореже бывать в этом месте. Нет, острова никто не боялся, скорее наоборот: все испытывали к нему какое-то особое почтение и уважение, ощущая, что когда помощь бывает по-настоящему нужна, она приходит именно отсюда и именно здесь обитает тот Некто, кто в крайнем, порой самом отчаянном, случае спасает и выручает лесных жителей.
Остров, по правде говоря, изрядно уменьшился со вчерашнего вечера. Поднявшаяся река затопила немалую его часть, и прибрежные кочки превратились в россыпь крохотных островков. Летом среди этих кочек было так хорошо! Здесь жило множество насекомых, и воздух звенел от жужжания пчел, писка всякой мошкары и стрекота похожих на летающих дракончиков стрекоз.
Сейчас от этого рая не осталось и следа. Жалкие, полузатопленные островки, казалось, вот-вот смоет, проглотит мутная, быстро текущая река, которую никто, даже Рэт, не рискнул бы форсировать вплавь. Небо кое-где скрывали облака, кое-где виднелись голубые лоскутки. Иногда выглядывало солнце, чуть оживлявшее этот мрачный пейзаж. Крот внимательно оглядывал оба берега в надежде увидеть кого-то, помахать, покричать, подать знак, чтобы передать всем, что он жив и здоров. Все напрасно: берега были пусты. Кроту оставалось лишь бродить взад-вперед по острову от одной кромки воды до другой и рассчитывать хотя бы случайно привлечь чье-нибудь внимание.
Ему удалось найти кое-какую еду. Этого было достаточно, чтобы продержаться и не ослабеть от голода, но никак не достаточно, чтобы досыта наесться и отвлечься от мыслей о вкусной домашней пище. Крот обнаружил, что стоило ему забыться, как мысли его, под аккомпанемент бурчащего желудка, погружались в сладостные воспоминания о том, как восхитительно питался он у себя дома, какие шикарные ужины закатывал для себя и друзей. Мысли его блуждали от сладкого пудинга к копченым сосискам, от лукового соуса к картофельному супу, сдобренному…
— Нет, нельзя! Хватит! — мужественно обрывал себя Крот и вновь принимался осматривать окрестности в надежде заметить хоть какие-то признаки жизни на берегах реки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81