-- Граната с термитными шариками.
Семь человек сгорело, в том числе и бомбист.-- Всех, кто был
возле лифта, просили говорить именно так. Андрис не слишком
верил в действенность подобных методов, но просьбу, конечно,
уважил.
-- И кто же? Полосатики?
-- Это кристальдовцев так зовете?
-- Их самых.
-- Похоже, что да. По крайней мере, они там были.
-- Гады, что делают... Семь человек, говорите?
-- Шесть -- и бомбист.
-- Все равно семь... Ах, черт.-- Рене потер лицо.-- Как-то даже
не верится, что у нас -- такое...
-- Ну почему,-- сказал Андрис.-- Мы -- страна с давними
террористическими традициями.
-- Да,-- сказал Рене.-- Конечно. Но это всегда было где-то не у
нас -- на юге, на западе... У нас было спокойно... на уровне
рядовой уголовщины. Бомбы не взрывали.
-- Бомбы,-- сказал Андрис.-- Бомбы -- еще не всё...
Бомбы действительно были только цветочками.
...Согласно теории Хаппы -- монография "Сублимация демократии",
год издания тысяча девятьсот девяносто восьмой, тираж сто
тридцать экземпляров, "для служебного пользования",-- терроризм
в нашей стране давно утратил свою начальную философию возмездия,
превратившись постепенно в рядовую фазу развития любого
общественного движения в условиях социальной или политической
пассивности большинства населения. Посылка эта формулировалась в
прологе, а дальше шла исключительно интересная глава, в которой
подробно, шаг за шагом, прослеживался путь Кронта и Миксона от
попыток отстоять права парламентской оппозиции до организации
диверсий на железных дорогах; притом особо подчеркивалась роль
парламентского большинства, серией последовательных
противоречивых законов буквально заставивших оппозицию взяться
за оружие; приводились слова Кронта, сказанные на суде: честный
абсолютизм гораздо лучше виляющей жопой конституции -- по
крайней мере нет чувства, что тебе поминутно наставляют рога.
Семь десятилетий, прошедших с тех пор и до окончания войны --
период конституционной монархии,-- были, по сути, периодом
отработки метода. Любая партия или общественное движение,
пытаясь добиться популярности в массах и завоевать если не
большинство, то хотя бы значительное число мест в парламенте,
натыкались на надежную жесткую блокировку -- причем в полном
соответствии с законом -- своей агитационно-пропагандистской
деятельности; одновременно в слоях населения, поддерживающих это
движение, начинались репрессии -- разумеется, под иными
предлогами. Рано или поздно формировалась группа наиболее
активных деятелей, которые переходили к террористической
деятельности -- как правило, нацеленной против монарха, крупных
сановников и наиболее одиозных работников репрессивных
учреждений. Стереотип развития событий соблюдался с таким
постоянством, что даже пацифисты, набравшие немалую силу в конце
двадцатых годов, в середине тридцатых перешли к диверсиям на
военных объектах; их, разумеется, тут же всех перевешали. После
войны, с отречением последнего императора и провозглашением
республики, ситуация изменилась незначительно: двухпартийный
блок -- либеральной и конституционной партий,-- изо всех сил
стремившийся к сохранению статус-кво, не мог препятствовать
образованию новых партий, но всеми возможными методами не
допускал роста их влияния -- вплоть до большого террора
семидесятых--восьмидесятых годов. Партийные активисты, видя, как
отправляются в лагеря их соратники, брались за оружие -- что
давало повод властям для усиления репрессий. Кроме того,
существование терроризма вызывало у населения неприятие
политической деятельности вообще, поскольку иных проявлений этой
деятельности население просто не знало. Активисты же,
сталкиваясь с пассивностью и даже враждебностью масс, почти
сразу переходили к насильственным методам, считая -- и не без
оснований -- все прочие методы недейственными. Замыкался -- и к
началу девяностых годов замкнулся -- порочный круг.
Либерализация режима привела только к взрыву терроризма всего
спектра: от ультралевого до махрово-правого. События девяносто
шестого года, когда страна несколько дней находилась на грани
установления военной диктатуры,-- прямое следствие этого...
Хаппа воздерживался пока от развернутых комментариев, переходя к
анализу действий конкретных группировок. В них он насчитывал
обычно четыре стадии: демонстрационных акций -- ими группировка
заявляла о своем существовании; как правило, это были бесцельные
диверсии, совершаемые там, где их было проще всего совершить.
Затем шли собственно целевые акции -- характер их зависел от
специфики группировки и ее политических целей; поскольку именно
на этих направлениях охранные мероприятия были наиболее
значительны, акции редко удавались; о достижении же каких-либо
стратегических целей не могло идти и речи. Ломаясь на неудачах,
группировка неизбежно распадалась на несколько частей, и между
ними нередко начинались вооруженные конфликты. Иногда эта стадия
растягивалась на несколько лет -- так, например, правое и левое
крыло "Группы О" занимались взаимоуничтожением с семьдесят
второго по девяносто шестой год. Наконец, последняя стадия,
исход-стадия, конкретные проявления которой были самые
разнообразные и практически непредсказуемые. Чаще всего
группировка незаметно для себя перестает существовать,
рассасывается. Иногда -- реже -- от политических акций переходит
к банальной уголовщине. Случается, что оставшиеся после
"вендетты" террористы совершают ряд особо жестоких и
бессмысленных акций -- так, семеро членов недоразгромленного
"Движения Девятого августа" -- неомонархисты -- вошли,
вооруженные автоматами и гранатами, в крупнейший в столице
универмаг и учинили там бойню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23