Только одни англичане передали Колчаку 220 тысяч новых винтовок.
— Пуль у нас! — продолжал Санька. — Куры не клюют.
И это верно. Около 300 миллионов патронов предоставили капиталистические государства армии Колчака.
— А пушек, — распалялся Санька, — не сосчитать.
Правда, сколько пушек получил Колчак, Санька Кукуй не знал.
Одни только французские капиталисты передали Колчаку 400 самых совершенных орудий.
Про пулемёты, про гранаты рассказывал Санька. Потом перешёл на шёпот. Сообщил как великую тайну:
— Самолёты для армии нашей прибыли…
Не врал колчаковец Кукуй.
И самолёты, и бронемашины, и много другого вооружения поставили капиталистические государства армии Колчака.
Не зря про Колчака в Сибири такую частушку сложили:
Мундир английский,
Погон российский,
Табак японский,
Правитель омский.
Омский — это потому, что в сибирском городе Омске враги Советской власти провозгласили адмирала Колчака верховным правителем России. Здесь он возглавил белую армию.
Торопился Санька Кукуй в свою часть. Не смог задержаться надолго в родном селе.
Смотрят крестьяне вслед уходящему Саньке. Кто про Колчака, кто про Саньку думает:
«Продал Россию, продал».
Даже родитель Санькин и тот Саньке вдогон прокричал проклятье и тут же с досады на сына — сплюнул.
ШКОЛА
Дом этот лучший во всей округе. Светлый. Высокий. При входе колонны. Стоит на взгорке. Окнами к солнцу.
Что в этом доме?
Школа.
Бегают в школу дети. Среди многих — Манька, Сидорка, Хабибула.
Утро. Манька спешит за Сидоркой.
— Сидорка! Сидорка!
Выходит Сидорка.
Манька и Сидорка бегут за Хабибулой.
— Хабибула! Хабибула!
Выходит Хабибула.
Вместе торопятся дети в школу. Нравится очень школа. Сутки сидели бы в этой чудесной школе.
Знают ребята, откуда дом. Советская власть отдала для школы. Знают ребята и кто раньше владел этим светлым домом.
Спросите Маньку.
— Помещик Воронов, — ответит Манька.
Спросите Сидорку.
— Генерал Воронов, — ответит Сидорка.
Спросите Хабибулу.
— Граф Воронов, — ответит Хабибула.
Все они правы. Верные все ответы. Воронов — владелец чудесного дома был и помещиком, и графом, и генералом. Свергли теперь помещиков. Нет больше графов. Испарился куда-то Воронов.
В бывшем помещичьем доме школа.
Ходят ребята в школу.
И вдруг ворвались сюда колчаковцы. Все ждали беды. Не ошиблись. Пришла беда.
Явился бывший владелец дома. Правда, не сам генерал, не граф. Явились пока сыновья — молодые колчаковские офицеры.
Один офицер драгунский, то есть кавалерийский, второй офицер пехотный. Вместе с ними отряд солдат.
Запомнили дети тот страшный день. Устроили белые детям порку.
Хватали, тащили к лавкам.
Притащили Маньку. Привязали Сидорку. Лежит на лавке Хабибула.
Взлетают, как крылья, розги.
Прохаживается офицер драгунский.
— Хлеще, хлеще! — даёт команды.
Прохаживается офицер пехотный.
— Так им, так им! — кричит пехотный. — Вбивай соплякам науку!
Усвоили дети науку эту. За что — Советская власть, за что — адмирал Колчак. Как дважды два на всю жизнь запомнили.
ЛИЧНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ
Армия Колчака продвигалась вперёд. Белые взяли Уфу, Ижевск, Сарапул. Пали Бирск, Белебей, Бугульма, Бугуруслан. Враги окружили Уральск. Захватили на юге Актюбинск.
Колчак приближается к Волге. Под угрозой была Казань. Под угрозой была Самара.
Вернулся как-то отец Лёньки Берёзкина домой. Отец у Лёньки большевик. Рабочий. Глянул на жену, на сына:
— Прощайте, мои родные. Отправляюсь завтра против Колчака на Восточный фронт.
Достал из кармана газету. Положил на стол. Развернулась газета. Прочитал Лёнька — крупно в газете напечатано: «Все против Колчака!» И дальше про то, что разгром Колчака — это личная ответственность каждого.
Не маленький Лёнька. Слыхал про Колчака. Знает и то, что у них в Тамбове создаются полки для отправки на фронт. Смотрит на газету, опять читает: «Все против Колчака!»
«Вот здорово, — подумал Лёнька. — Все. Значит, и я».
Схватил он газету. Помчался к дружку своему, Кузьке Кускову.
— Кузька, Кузька! — манит дружка на улицу.
Вышел Кузька:
— Ну что?
— Личная ответственность!
— Что?!
Показывает Лёнька Кузьке газету. Читает Кузька: «Все против Колчака!»
— Ясно? — спрашивает Лёнька.
Нет, не ясно пока ничего Кузьме.
— Э-э! — вздохнул Лёнька.
Растолковал он другу, в чём дело:
— Все! Значит, и мы.
Просиял Кузька.
— Личная ответственность, — повторил Лёнька.
Оказалось, что и отец Кузьмы уезжал на колчаковский фронт.
— Вот видишь — все! — заявил Лёнька.
Стали собираться ребята в дорогу. Долго не мешкали. Тут же собрались. В тот же день, на целые сутки раньше отцов, и двинулись.
Залезли они в вагон.
— Куда вы?
— На колчаковский фронт.
Рассмеялись взрослые — шутят, видать, ребята.
Поехали они на восток. Едут, а на полустанках, разъездах, станциях обгоняют ребят другие поезда. Люди в поездах в военной форме.
Остановился один состав.
— Откуда?
— Из Ярославля.
Остановился второй.
— Откуда?
— Из Смоленска.
Остановился третий.
— Откуда?
— Калужские мы.
Идут, идут составы. Из разных мест России едут красные бойцы на Восточный фронт.
Едут бойцы, и тут же рядом другие идут составы. Винтовки, пулемёты, патроны в этих составах. Пушки, снаряды, гранаты.
Добрались ребята до самой Волги. Там, за Волгой, — Восточный фронт. Малость до фронта совсем осталось.
Да тут задержал вдруг мальчишек военный патруль.
— Кто такие?
— Лёнька.
— Кузька.
— Леонид и Кузьма, выходит.
Доставили их патрульные к военному комиссару.
Объясняют ребята, в чём дело. Лёнька сунул за пазуху руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24