Крупные
рыболовецкие компании со временем стали составлять им все большую
конкуренцию, систематически снижая цену на свою продукцию, однако в самой
рыбе в районе Иннсмаутской гавани недостатка никогда не ощущалось.
Иностранные суда редко занимались промыслом в тех местах, хотя и были кое
какие косвенные и тщательно маскируемые признаки того, что поляки и
португальцы пытались, было, забрасывать свои сети, однако были изгнаны самым
решительным образом.
Наиболее интересными оказались упоминания о драгоценных украшениях,
смутно ассоциируемых с Иннсмаутом. Тема эта весьма заинтересовала местную
общественность, поскольку на этот счет даже высказывались эксперты
Мискатонского университета в Эркхаме, а некоторые из образцов
экспонировались в демонстрационном зале Исторического общества в
Ньюбэрипорте. Фрагментарные описания этих изделий не изобиловали особыми
подробностями и оказались в общем-то весьма прозаичными, однако за ними явно
просматривался скрытый намек на некие странные обстоятельства. Было во всех
этих описаниях нечто настолько странное и даже соблазнительное, что я никак
не мог выбросить эту информацию из головы и, несмотря на довольно поздний
час, решил осмотреть местный образец - как мне сказали, это было крупное
изделие необычной формы, служившее чем-то вроде тиары, - если, конечно, это
окажется возможным.
Библиотекарь написал короткую рекомендательную записку руководителю
Общества, мисс Анне Тилтон, которая жила неподалеку от них, и после короткой
беседы эта престарелая дама была настолько любезна, что лично проводила меня
в отдельно стоящее здание, поскольку время еще было не позднее и позволяло
совершить подобный осмотр. Коллекция и в самом деле произвела на меня
сильное впечатление, однако я был одержим лишь одной мыслью - поближе
рассмотреть причудливый экспонат, поблескивавший в лучах электрического
освещения в угловом стенном шкафу помещения.
Не надо было обладать повышенной восприимчивостью к красоте, чтобы
невольно затаить дыхание при виде плода странной, чуждой и пышной фантазии,
покоившегося на пурпурной бархатной подушке. Даже сейчас я лишь с большим
трудом могу описать, что именно увидел, хотя это, несомненно, была некая
разновидность тиары, как о том гласила пояснительная табличка. Высокая
спереди, она имела широкое и причудливо изогнутое по бокам обрамление, как
если бы предназначалась для головы, имеющей непривычное, даже нелепое
эллиптическое очертание. Сделана она была в основном из золота, хотя примесь
какого-то загадочного и более светлого вещества смутно намекала на то, что
на самом деле это был довольно необычный сплав золота с каким-то столь же
прекрасным, но совершенно неведомым мне металлом. Она находилась в
прекрасном состоянии и можно было часами любоваться ее поразительными,
загадочными и совершенно нетрадиционными контурами - некоторые из них были
строго геометрическими, а в отдельных явно прослеживались мотивы морской
тематики, выгравированные или отлитые по основному фону с неподдельным
мастерством и талантом подлинного художника.
Чем дольше я смотрел на это изделие, тем больше оно завораживало меня;
но было в этом великолепии что-то такое, что вызывало смутное беспокойство,
хотя я и не взялся бы более конкретно описать охватившее меня в те мгновения
состояние, Поначалу я подумал, что именно странная, явно неземная красота
украшения оказала на меня столь разительное и тревожное впечатление. Все
остальные предметы искусства, которые мне когда-либо доводилось видеть,
имели отношение ко вполне конкретному расовому или национальному стилю, либо
же, следуя некоторым модернистским традициям, начисто отвергали любой намек
на какой-то конкретный тип. Эта же тиара была чем-то совершенно иным и не
принадлежала ни к одному, ни к другому направлению.
Изготовлена она была посредством филигранно отточенной техники, причем
не имевшей никакого отношения к западной или восточной, старинной или
современной культурам, и совершенно не походила на все то, что мне
доводилось видеть среди музейных экспонатов прежде. Создавалось впечатление,
что существо, ее создавшее, происходило и вовсе с совершенно другой планеты,
Тем не менее, вскоре я обнаружил, что моя тревога имела под собой
второе, не менее сильное основание, суть которого сводилась к характеру как
строгих геометрических, так и сугубо изобразительных символов, которыми была
украшена поверхность тиары. Узоры эти наводили на мысль об отдаленных тайнах
и невообразимых безднах космоса и монотонной морской пучины, и в своем
хитросплетении производили почти зловещее впечатление. Были среди
изображений некие зловещие чудовища - с виду наполовину рыбы, наполовину
земноводные, - поражавшие воображение своей отвратительной гротескностью и
неукротимой яростью; и поневоле возбуждавшие завораживающие и тревожные
псевдовоспоминания, как если бы они вызывали образы, порожденные в глубинах
клеток и тканей, где еще сохранились функции самого что ни на есть древнего
и первобытного свойства. Иногда мне даже казалось, что каждая. черточка этих
отвратительных полурыб-полулягушек наполнена концентрированной смесью
неведомого и нечеловеческого зла.
По странному контрасту с внешним видом тиары история ее появления в
музее, прозвучавшая из уст мисс Тилтон, показалась мне весьма короткой и
даже прозаической.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6