Поэтому я вынужден вас встречать на этой жалкой телеге.
– Простите, ведь я ничего не знала, – прошептала Полина, ее чудные выразительные глаза стали смотреть на меня, как на героя. – Как он себя чувствует?
– Кто?
– Вован.
– Обещают, что выживет… Ноги вот только скорее всего ампутируют…
Она испугалась и вздрогнула. Я обнял ее.
Скромный обед в заведении, где у кадки стоял настоящий, правда, очень печальный и тощий медведь, обошелся мне в 680.000 рябчиков. Из-за этого я ничего не смог отдать старику, владельцу машины, он сильно скандалил. Судя по матерным словам, которыми он злоупотреблял в разговоре со мной, старина долго служил на флоте и вдобавок ходил в кругосветку.
В «лотто-миллион» я ни черта не выиграл. Мы стояли с Мишей у дома, поджидали Галину, я видел тираж в витрине по телевизору. Я сильно распсиховался – сколько же можно ждать?! Жду-жду, молюсь-молюсь, а проку только на шиш, тут поневоле сделаешься атеистом. И только я так подумал, вдруг громыхнула гроза, ливанул дождь, и все это продолжалось около часу – над землей летали страшные белые молнии, вокруг беспрестанно трещало и лопалось. Я ощутил свою странную связь с Вселенной, ведь это мои мысли вызвали гнев, и гнев был показан. Мы стояли неподалеку от Воробьевых гор, я видел, как всадники с них взлетают в небо.
Я спросил Мишу, видит ли он чего.
– А чего там видеть? – по-кошачьи потянулся Миша, и я обнаружил, что это кот, только очень большой и очень похожий на человека. Кот зевнул, широко раскрывая пасть, зубы у него были большие, словно у леопарда, и промяукал: – гроза как гроза, обыкновенное дело для лета.
Я подумал, надо поскорее убить его, пока он не загрыз меня, и выскочил из машины, будто бы надеть дворники на поводки, а на самом деле, чтобы вытащить из багажника монтировку. На воле был такой свежий воздух, и такая чистая небесная вода лилась на меня и промывала мои обкуренные Мишей мозги, что я сразу увидел все так, как оно было на самом деле – никакие всадники не взлетают по молниям с Воробьевых гор, это во-первых; человек не может превратиться в кота, пусть даже очень большого, во-вторых… До чего же опять стало скучно жить, а главное, ради чего?
Ливень уже заканчивался, на лужах под его каплями прыгали пузыри, издалека пахнуло липой, и я подумал, как хорошо, если бы всегда был такой здоровый и вкусный воздух, как жалко, что Хрущев с Кагановичем в тридцатые годы вырубили в Москве все липы – им показалось, что суровый вождь не любит деревья и будет очень доволен их подвигом. А Сталин, выяснилось чуть позднее, любил и даже сам подрезал яблони в своем саду. Тогда они быстренько купили в Америке саженцы тополей с их дурацким пухом – тополя споро растут – и вырастили в Москве не одно поколение аллергиков.
Надо взять за правило, подумал я, ходить под дождем, тогда я буду здоровым. А лучше наплевать на все и уехать в деревню, работать там в сельской школе, дышать чистым воздухом, лежать голышом с непокрытою головой под дождем, ух, каким я тогда стану здоровым, как прекрасно стану соображать, и мне не будет чудиться всякая ерунда с всадниками и котами. Да, решено!
Только я так подумал, послышался звонкий цокот копыт, прямо на меня скакала всадница в развевающейся на ветру пелерине. Я немножко струхнул. Слава Богу, она проскакала мимо. За нею ехал «мерседес-джип-геленваген» с охраной, а следом за ним трак с привязанными в кузове двумя лошадьми. Я подумал, вот эти люди не спят по ночам по другой причине, чем я, Миша и Галя… Н у, ладно, я поеду в деревню и что с того? Полина, конечно, со мной не поедет. А на что я буду там жить? Разве можно прожить на деньги, которые получает учитель, даже при том, если зарплату выплачивают регулярно? А в деревнях, как показывает ТВ, зарплату не платят годами, там я совсем пропаду. Видать, в этом моя судьба – задыхаться в городе и жить в нищете. Зачем я вообще родился?.. Вот если бы человек сам выбирал, родиться ему или не родиться, я бы выбрал последнее. Я вспомнил, как я рождался – из света и тепла я вышел в темноту и в холод. Мне это не нравилось, я кричал и плакал. А вокруг радовались, что еще одному будет так же плохо, как им… Пока я не родился, у меня не было никаких проблем, а потом стали одни проблемы – на шиша мне нужно это рождение, я вас об этом просил?..
В «лотто-миллион» я опять ни шиша не выиграл!.. Мы стояли с Мишей у дома, поджидали Галчу с работы, я купил в киоске газету и сверил все тиражи. Я сильно распсиховался – когда это кончится?! Когда ко мне пойдет настоящий фарт?!
Мы освободились рано – Гале в эту смену попадались крепкие мужики, и она чуть-чуть утомилась, так что к открытию я успел в казино.
На этот раз я только проигрывал. Я метался, как заяц, ставил то на одно, то на другое – круг слабых не любит… как, впрочем, и сильных… Я потерял даже куртку из довольно приличной замши и остался в одной рубашке, так сильно суетился на этот раз.
Я сидел в машине и думал, что так нельзя, это несправедливо, так вообще не должно быть, чтобы отдельно взятый индивидуум только проигрывал. Где же этот старый пердун Эйнштейн со своей теорией?
Я вытащил из багажника новенькое запасное колесо. За 10 баксов продал швейцару. Все поставил на 2, потому что в теории Эйнштейна есть, кажется, «два пи». Выиграл раз. Выиграл два. Выиграл три. Каждый раз ставя весь прежний выигрыш.
Вокруг меня, как вокруг удачи, скучковались люди. У меня уже было около трех тысяч долларов. Вот она – жизнь! Но «зеро», проклятый «зеро»! Мне следовало уходить. Все затаились. И девочка какая-то уже повисла на мне. Я сказал «Зеро» и сделался нищ, как был.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11