- А как он умер? - спросил Виктор.
- Выпал из окна шестого этажа. Вроде, мыл стекла, только почему-то не у себя дома. К тому же - ночью.
Они чокнулись и выпили.
- Знаешь, - продолжал откровенничать главный. - Мне уже звонили несколько коллег из других газет. Завидуют, паразиты! Говорят, я изобрел новый жанр! - Главный самодовольно ухмыльнулся. - Это, конечно, твоя заслуга! Но ты у нас засекречен, поэтому все хорошее и плохое я буду брать на себя! Хорошо?
Виктор кивнул, но в мыслях огорчился невозможности показаться в свете прожекторов пускай хоть и журналистской, но все-таки славы. Видно, главный заметил что-то во взгляде Виктора.
- Не переживай, когда-нибудь все узнают настоящее имя автора, если ты захочешь... А пока для тебя же лучше быть никому неизвестной "Группой Товарищей". Через несколько дней ты поймешь почему. Кстати, не забывай, что надо использовать все подчеркнутые факты из тех досье, что ты берешь у Федора. Я же не обрезаю твои философские рассуждения, которые, по правде говоря, никакого отношения к покойникам не имеют...
Виктор кивнул. Пригубил кофе и его горьковатый вкус напомнил вдруг о гостиничном баре в Харькове. Вспомнилось то утро, когда беспорядочная стрельба разбудила его раньше времени.
- Игорь, - заговорил Виктор, - а что тогда случилось в Харькове?
Главный налил в рюмки коньяка, вздохнул, поднял на Виктора заторможенный, словно остановившийся взгляд.
- "И боец молодой, вдруг поник головой, - тихо запел он. Комсомольское сердце пробито..." Газета понесла потери... Это уже седьмой из наших. Скоро можно будет зал славы открывать... Ну да тебе это ни к чему! Меньше знаешь - дольше живешь!.. - проговорил главный, потом посмотрел в глаза Виктору и уже совсем другим, каким-то уставшим голосом добавил. - И это к тебе уже не относится. Ты знаешь побольше других... Ладно...
Виктор уже пожалел о своем любопытстве - вся атмосфера маленького праздника "тет-а-тет" испарилась.
18
Ноябрь под конец переметнулся от глубокой осени к такой же зиме. Дети играли в снежки. Колючий морозный воздух пробирался за воротник. Машины по дорогам ездили медленно, словно боялись друг друга, и сами дороги стали намного уже. Все под воздействием холода уменьшалось, укорачивалось, съеживалось. И только сугробы снега на обочинах росли благодаря трудолюбию и широким лопатам дворников.
Виктор, поставив точку во втором из заказанных Мишей-непингвином "крестиков", глянул в окно. Не было никакого желания, да и необходимости выходить в этот день на улицу.
Чтобы рассеять тишину квартиры, Виктор включил радиоточку, стоявшую на холодильнике.
Беззаботный шум парламента с шипением вырвался из динамика. Виктор прикрутил громкость. Поставил на огонь чайник. Посмотрел на часы - ранний вечер, полшестого. Для окончания дня рановато, подумал Виктор.
Сходил в комнату и позвонил Мише-непингвину.
- Все готово! - доложил он ему. - Можешь приезжать.
Миша приехал не один. С ним в квартиру вошла маленькая девочка с круглыми любопытными глазками.
- Моя дочка, - сказал Миша. - Не с кем было ее дома оставить... Скажи дяде Вите как тебя зовут! - он наклонился к ней, стал расстегивать пуговицы маленькой рыжей шубки.
- Соня, мне уже четыре года - проговорила девочка, глядя снизу вверх на Виктора. - А правда, что у вас пингвин живет?
- Ну вот, не успела зайти, а уже... - Миша снял с нее шубку, помог ей стащить с ног сапожки. - Ну, пошли!
Они прошли в большую комнату.
- А где пингвин? - снова спросила она, оглядываясь по сторонам.
- Сейчас, - сказал Виктор. - Сейчас я его найду!
Сначала он сходил на кухню. Принес Мише оба свеженаписанных "крестика". Потом направился в спальню.
- Миша! - позвал он, заглядывая за темнозеленый диван.
Миша стоял на своей подстилке - на сложенном втрое старом верблюжьем одеяле, уставившись в стену.
- Ты чего? - спросил, наклоняясь, Виктор.
Пингвин стоял с открытыми глазами.
- Заболел, что ли? - подумал Виктор.
- Что с ним? - спросила неслышно подошедшая к дивану Соня.
- Миша, у нас гости!
Соня подошла к пингвину и погладила его.
- Ты заболел? - спросила она.
Пингвин дернулся, повернул голову, посмотрел на девочку.
- Папа! - крикнула Соня. - Он повернулся!
Оставив Соню с пингвином, Виктор вернулся в большую комнату. Миша, сидя в кресле, дочитывал второй некролог. По выражению его лица Виктор понял, что текст заказчику понравился.
- Порядок! - сказал Миша-непингвин. - Трогательно пишешь! Видно, что люди дерьмовые, а все равно их жалко, когда читаешь... Ну что, чайком угостишь?
Они перешли на кухню, где сели за стол и, пока нагревался чайник, говорили о погоде и о других неважных предметах. Когда же чай был заварен и разлит по чашкам, Миша-непингвин протянул Виктору конверт.
- Гонорар, - сказал он. - Скоро еще заказик будет. Да, помнишь, ты про Серегу Чекалина писал?
Виктор кивнул.
- Выздоровел пока... Я ему по факсу твое произведение сбросил... Ему, вроде, понравилось... Во всяком случае он был под впечатлением!
- Папа, папа, - донесся из комнаты голос девочки, - он кушать хочет!
- Он у тебя что, говорящий? - усмехнулся, глядя на Виктора Миша-непингвин.
Виктор достал из морозильника рыбину трески, положил в миску.
- Соня, скажи ему, что кушать подано! - шутливым голосом крикнул Виктор.
- Слышишь? - донесся из комнаты негромкий голос девочки. - Тебя кушать зовут!
Пингвин первый зашел в кухню, за ним следом - Соня. Она проводила его до миски и с интересом наблюдала, как Миша-пингвин кушал.
- А почему он один? - спросила вдруг Соня, подняв голову.
- Не знаю, - ответил Виктор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64