У нас не
принято говорить о подвигах. Это правило не касается генерала Казмо.
Правило второе. Этот курорт создан для отдыха героев из всех воюющих
армий. Естественно, что ты очень гордишься своей родиной и тебе наверняка
кажется, что твоя страна самая лучшая и самая справедливая, но (!) для
укрепления духа настоящего интернационализма и международного братства
любая политическая пропаганда здесь строго запрещена. Героям армий Ирана и
Ирака не рекомендуется также беседовать между собой о мусульманских
пророках. Это правило не касается генерала Казмо. Правило третье. Все мы
здесь отлично подготовленные солдаты. Следовательно, нет никакой
необходимости в проведении военных маневров или других упражнений, целью
которых является поддержание себя в хорошей боевой форме. Пользование
строевым шагом строго запрещено. Это правило на касается генерала Казмо.
Правило четвертое. Здесь мы все равны, поэтому не стоит подчеркивать свою
индивидуальность с помощью ношения военной формы, наград и оружия. Это
правило не касается генерала Казмо. Правило пятое. Здесь мы все равны, так
что нет никакой необходимости пользоваться военным или командирским
голосом. Пародирование моего голоса строго запрещено. Это правило касается
и генерала Казмо, хотя он имеет право нарушать это правило. Благодарю за
внимание и желаю хорошего мирного отдыха!
- Ну вот теперь вы все знаете! - улыбнулся портье, подходя к двери. -
Если нужна помощь - всегда к вашим услугам!
Я остался один в небольшом номере на двоих с широким окном, за
которым виднелись домики города, сбегавшие вниз к пускающему на солнце
блики морю. Ветра не было. Южная волшебная тишина проникала в комнату.
Сначала, с непривычки, она меня настораживала и уже я сам боялся нарушить
ее, словно был окружен врагами и не хотел выдать себя ни вздохом, ни
шорохом. Вскоре боязнь прошла, но вместо нее появилось некое уважение к
тишине и теперь я не хотел ее нарушать совсем по другой причине, по
причине, которую трудно было бы объяснить в словах.
Я присел на кровать. Звякнула металлическая сетка под матрасом.
Посидев еще немного, я поднялся - сетка еще раз звякнула - и вновь подошел
к окну.
Там внизу, совсем недалеко от берега, кто-то учился плавать на яхте.
Яхта была крошечная, но даже над ней кружилась чайка.
Наблюдая за галсами этой яхты я словил себя на совершенно порочной
мысли - мысли о том, что в такую маленькую яхту попасть из пушки береговой
артиллерии должно быть совсем нелегко. Закрыв глаза, я легко представил
себе ту же самую маленькую яхточку под обстрелом, но тут же прогнал сей
плод больного воображения.
Начиналась иная жизнь, и начиналась она со всего, замечаемого мною в
этом городе. С улыбок незнакомых мне людей, о которых я знал лишь одно -
герои, отличившиеся в мастерстве убивания врагов своей страны, своего
правительства или племени, со светлых просторных кафе на широкой
набережной, с полного отсутствия стариков и старух, в ином месте
заполнивших бы скамеечки, с которых так приятно и успокоительно наблюдать
за приближением морских волн и их постоянным единоборством с песком и
камнями этого южного берега.
Начиналась иная жизнь и единственно во что я не верил и не хотел
поверить, так это в то, что жизнь эта продлится всего лишь двадцать дней.
Зайдя в первое попавшееся мне кафе, я присел за столик к русоволосому
парню.
Молодая девушка подошла ко мне почти балетной походкой - принесла
кофе и спросила: не желаю ли я пирожного или взбитых сливок.
Я усмехнулся сам себе: меня никогда еще не спрашивали: не желаю ли я
чего-либо! Только в самом раннем детстве бабушка могла побаловать меня
подобным вопросом.
- Сливок с орехами и шоколадом! - произнес я, чувствуя некоторую
неловкость, словно собирался съесть чей-то военный паек, оставив
неизвестного мне человека голодным.
- Минуточку! - каким-то удивительно певучим голосом пропела девушка и
той же почти балетной походкой прошла к стойке.
Мы разговорились с русоволосым парнем. И интересно то, что лишь после
начальной стадии разговора, из которой мы узнали, что взгляды наши на
многие вещи и материи совпадают, решили представиться друг другу. Его
звали Вацлав. Да, первый мой знакомый по этому городу наверно не мог не
оказаться поляком. Эта нация, к которой я сам частично причисляю себя,
повторяет историю еврейского народа, только при полном отсутствии гонений
со стороны фараона или иных египтян.
Девушка принесла заказанные мною сливки и совсем повергла меня
вопросом относительно последующих моих желаний. Я чуть было не признался в
желании поцеловать ее.
Прекрасный крепкий кофе, взбитые сливки, прозрачная стеклянная стена
кафе, улица, собранная из средневековых домов, краешек моря, выглядывающий
из-за невысокой магнолии, и вдруг: статный старик в генеральской форме
появляется перед стеклянной стенкой кафе и смотрит на нас, нет больше чем
смотрит: он разглядывает нас в полевой бинокль, потом переводит свой
увеличенный многократно взгляд на мои еще недоеденные сливки.
- Генерал Казмо, - негромко сообщает мне Вацлав, кивая на старика.
Так вот он каков, человек, имеющий право нарушать все правила
проживания в этом городе. Интересно, за что ему такая честь?! Чем он
заслужил ее?
Старик опустил полевой бинокль и смотрел уже "невооруженным" взглядом
на меня и Вацлава.
1 2 3 4 5 6 7 8