Полина по лицу возлюбленного уже давно поняла, что ритуал не подействовал, но продолжала надеяться. Мало того, что от выпитой крови не было толку, даже кровь из раны Рахты никак не останавливалась, пришлось перевязать руку. Вот они поверья — все это враки, что упыри останавливают кровь и закрывают раны своей слюной… Хотя, впрочем, ведь Полинушка — не упырь, так чего же ждать чудес? Уже то, что она, погибнув, продолжает вроде бы жить — уже это чудо, так не достаточно ли?
— Я все равно найду источник Живой и Мертвой воды! — решил, наконец, хоть как-то успокоить любимую Рахта.
— И тот источник, я слыхала, в Мире мертвых из черной земли бьет, и знает туда дорогу лишь один только черный ворон…
— И если у того ворона воронят найти да головы им оторвать, — кивнул Рахта, вспоминая поверье, — то ворон принесет в клюве своем Мертвой воды, плеснет — и головы на место прирастут, а потом ворон принесет воды Живой, плеснет, и воронята оживут, крыльями захлопают и полетят в гнездо себе…
— Ой, боюсь, воронята того ворона давно старые дедушки, — вздохнула Полина, — да и того, что ворон в клюве принесет, мне едва на нос хватит…
— И что же, остановиться? Нет!
— Давай, милый, просто поищем ведунью! — девушка, даже мертвая, все-таки практичнее в делах бытовых любого здорового и живого богатыря. Рахта это почувствовал и согласился:
— Пусть будет по твоему, поищем пока колдунью, а там видно будет!
* * *
Полина уже который день ночевала совсем близко от Нойдака и Сухмата, почти не таясь от них. Вечером подсаживалась к костру, слушала, но ничего не говорила. Впрочем, у нее нашелся новый собеседник — Дух. Мертвая девушка была третьим осязаемым существом, после Нойдака и Дурня, которое было способно слышать то, что говорил своим странным голосом Дух. Поляница надеялась поначалу, что Дух расскажет ей что-нибудь полезное, например — как найти Живую и Мертвую воду, или еще чего-то такое. Но, увы, Дух болтал много, но толку было от его болтовни совсем мало. Часто его рассказы живо напоминали ту самую песню, что пел Нойдак в начале путешествия. Другими словами — Дух действительно летал в другие миры, но его рассказы находились на уровне — да, травка там зеленее, а солнышко краснее. А вот мухи… И следовал рассказ про тамошних мух, длинный и подробный! Видел ли роднички? Сколько угодно! А Живую и Мертвую воду? Может и видел, да кто ее знает, которая Живая или Мертвая…
Прошли деревеньку. Местные вятичи приняли богатырей неплохо, как, впрочем, и везде. Накормили, напоили, в баньке попарили, да женщин предложили. Впрочем, молодухи и так глазами готовы уже были съесть красавца-богатыря Сухмата, дай им волю — передрались бы! Не остался без внимания и Нойдак, нашлась и для него толстушка. Впрочем, по сравнению с той, из Киева, эта почти ничего не умела, что, однако ж, совсем не огорчило северянина, совсем неплохо показавшего себя — с голодухи, оно и понятно — в ту ночь. Рахта переночевал в лесу рядом с любимой, которая и вовсе не показывалась в деревне — мало ли что!
А на утро деревенские показали дорогу аж сразу к двум ведьмам, живших совсем неподалеку — ну, это по лесным масштабам неподалеку, всего-то ничего, пару дней конного пути…
Первая ведунья, едва завидев Полину, отказалась пускать ее в дом. Девушка, нарушая все обычаи, попыталась войти без приглашения. В ответ ведунья попросту сбежала, да еще по направлению к болоту, а ходить за ней, не зная местных кочек, было бы самоубийством…
Вторая ведьма была покладистей. Даже осмотрела Полину, поговорила с Рахтой… И сразу предложила тому отворотного зелья. Мол, могу избавить от этой, что тебя так приворожила. Короче, повторилось то же, что ранее с Нойдаком, и ответ Рахты был все тем же, только в этот раз богатырь объяснять ничего не стал. Только попросил ведунью сделать что-нибудь для Полинушки. Знахарка была женщиной доброй, повздыхала, поворчала и замесила какую-то мазь на травах душистых, в горшочек поклала и велела каждый день мазаться. И еще успокоила — мол, зима скоро, а на морозе гниение остановится, только спать бедняжке лучше на улице…
* * *
— Мы за лешим едем или не за лешим? — вспомнил, неожиданно, Рахта.
— Да, вроде за ним, родимым, собралися… — усмехнулся Сухмат, — а чего это ты вдруг?
— Может леший знает, где мне вод заветных источник найти? Ведь всегда так и говорят: «А леший его знает!».
— Так говорят, когда сказать хотят, что никто не знает, — откликнулся Нойдак, все дальше вникавший в тонкости русского языка.
— А может, и знает? — у Рахты появилась новая надежда, и он не спешил с нею расставаться.
— Может и знает, да нам не скажет! — парировал Сухмат.
— А если по хорошему? — предположил Рахта.
— Так мы его ловить едем, или «по хорошему»? — напомнил побратим.
— Там видно будет! — решил Рахта, — Мы с дороги-то не сбились?
— Сейчас — напрямки пойдем, до верховий Москвы-реки всего дней семь пути, не больше!
— А ты точно знаешь, где мы сейчас?
— Знаю, само собой… — Сухмат всегда знал, где находится. Если был, само собой, на родной земле. У него, как у птицы, было то таинственное зрение, которое позволяло ему всегда найти дорогу туда, куда было надобно.
В свое время и Рахта, и Сухмат видели у волхвов большое Руси изображение. Сделано оно было в незапамятные времена на особо выделанной коже, типа той, на который книги писали. Только был там рисунок подробный, а на нем — все реки, леса и горы, и даже моря-окияны, их землю окружающие. Рисунок тот был тайной великой, никому чужим его не показывали, даже то, что он есть — было тайной сокровенной, а уж где хранится — то никому и ведомо не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126