— Она надеялась, что простодушная Виола примет краску стыда на её лице за признак волнения и радости.
— Вы сможете, я уверена. Джим сейчас одинок или, вернее, так думает. Ваше присутствие в доме излечит его от тоски. Поезжайте к нему сегодня, лучше всего прямо сейчас.
Холли покачала головой.
— Не так сразу. Я все-таки не буду спешить. Хочу.., немного прийти в себя. Надеюсь, вы ему обо мне ничего не скажете?
— Конечно, дорогая. Это ваше право первой сообщить ему эту радостную весть. Представляю, какой это будет волнующий момент!
Холли благодарно улыбнулась. Ей показалось, что губы сделаны из жесткой пластмассы и приклеены к лицу, точно бутафория карнавального костюма во время празднования Хэллоуина «Канун Дня Всех Святых, который отмечается в США 31 октября и сопровождается веселыми играми и красочными карнавальными представлениями.».
Несколько минут спустя, провожая Холли до двери. Виола взяла её руку в свою ладонь и сказала:
— Мне бы не хотелось вас обманывать: вернуть его к жизни — задача не из легких. Сколько я знаю Джима, в нем всегда чувствовалась затаенная печаль. Да тут и нечему удивляться, если вспомнить, как рано он потерял родителей. В десять лет остался сиротой.
Холли понимающе кивнула:
— Огромное вам спасибо. Вы очень мне помогли.
Виола порывисто обняла её, поцеловала в щеку и сказала:
— Надеюсь, мне недолго придется ждать вас обоих на ужин. Посмотрим, что вы скажете о моей толченой кукурузе с мясом и красным перцем и черных бобах с рисом. Я готовлю все острое как огонь.
Холли было и приятно, и совестно. Ей очень понравилась Виола. Через несколько минут знакомства учительница казалась любимой тетушкой, которую знаешь много лет. Но Холли мучили угрызения совести: в дом Виолы она проникла нечестным путем.
Возвращаясь к машине, Холли ругала себя последними словами. Она не испытывала недостатка в красочных словах и виртуозных выражениях. Сказывался немалый опыт общения с репортерской братией, приобретенный за двенадцать лет скитаний по различным редакциям. Ей ничего не стоило завоевать «Гран-при» в конкурсе на звание самого неистощимого и витиеватого сквернослова.

* * *

В телефонном справочнике Ньюпорт-Бич была указана всего одна школа таэквондо. Она располагалась в торговом центре неподалеку от Ньюпортского бульвара между булочной и магазином, где продавали шторы.
«Додж» — прочла Холли на вывеске, украшавшей вход в здание. По-японски слово «додж» означает «зал для занятия боевыми искусствами». С таким же успехом можно назвать ресторан «Рестораном», а магазин одежды — «Магазином одежды». Подобная незамысловатость немало удивила Холли, знакомую с привычкой азиатских бизнесменов награждать свои заведения поэтическими названиями.
Трое прохожих стояли на тротуаре перед большой витриной «Доджа». Они жевали эклеры, наслаждались сладостным ароматом, доносившимся из соседней кондитерской, и наблюдали за тренировкой шести спортсменов, которые отрабатывали приемы под командой коренастого, но необычайно проворного инструктора в черном кимоно. Время от времени инструктор швырял на пол одного из учеников, и стекла в витрине начинали дрожать.
Еще раз втянув в ноздри воздух, благоухающий шоколадом, корицей, сахаром и свежей сдобой, Холли вошла в дверь и задохнулась от едкого аромата восточных благовоний, смешанного со слабым запахом пота. В свое время она писала статью о портлендском школьнике, который выиграл медаль на чемпионате страны по таэквондо, и помнила, что это корейская разновидность карате, где используются молниеносные прямые и рубящие удары, блоки, захваты и мощные удары ногами в высоком прыжке.
Сэнсей-кореец в черном кимоно не скупился на тумаки. Ученики один за другим так и сыпались на пол. Воздух в зале сотрясался от хрипов, сопения, гортанных криков и оглушительных шлепков о маты.
За стойкой в дальнем углу зала сидела симпатичная секретарша, которая перебирала листы бумаги и время от времени что-то писала. От уголков глаз до кончиков ногтей она казалась воплощением сексуальности. Узкая красная майка, обтягивающая соблазнительную грудь, не скрывала темных, больших, как спелые вишни, сосков. Буйные пряди густых, искусно подцвеченных волос завитками спускались на чистый лоб. Холли отметила умело наложенные тени вокруг выразительных глаз, маленький коралловый рот и не правдоподобно длинные ногти, покрашенные в тон ярко-красной губной помаде. Драгоценностей, украшающих шею и грудь секретарши, хватило бы на целую витрину ювелирного магазина. Если бы женщина продавались в каждом местном супермаркете, лучшей рекламы для этого товара невозможно и представить.
— И что, этот грохот и рев продолжаются целый день? — спросила её Холли. — Да, с утра до вечера. — Нелегко вам, наверное, приходится. — Не то слово, — заговорщицки подмигнула секретарша. — Понимаю, что вы имеете в виду. Эти племенные жеребцы как начнут налетать друг на друга — я и часу не просижу: вхожу в экстаз.
Холли не ожидала, что её вопрос будет понят таким образом. Ее слова подразумевали, что от постоянного шума может заболеть голова, а уж никак не то, что подумала секретарша.
Однако она понимающе подмигнула в ответ и спросила:
— Босс на месте?
— Эдди? Он сейчас где-нибудь на двухсотой ступеньке, — произнесла женщина непонятную фразу. — А что вы хотели?
Холли объяснила, что работает над статьей, которая некоторым образом связана с «Доджем».
Секретарша, если она ею действительно была, просияла при этом известии. Весьма многие при схожих обстоятельствах мрачнеют.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124