- Я тоже монстр.
- Посмотри на свое лицо, монстр! Оно не покрыто морщинами и не похоже на су
шеную фигу; оно не принадлежит древнему старцу и не осыпано пылью непрож
итых столетий. Ты допущен в мир людей. И ушел туда.
- Ребенок, послушай меня. Я... Минотавр взбрыкнул и помчался на меня. Я сотв
орил меч из собственного мысленного поля и ударил его плашмя по голове.

Эхо прокатилось по тоннелям лабиринта. Моя рука заныла - так силен был уд
ар. Минотавр исчез, растворился в темноте, словно призрак.
Мой меч сиял зеленым светом, и, держа его в руке, я медленно двинулся по ра
зрушенным залам в глубь разума Ребенка, туда, где рождались его теории, гд
е лавовыми потоками текли его мысли. Наконец я вышел на утес, нависающий н
ад зияющим провалом. Далеко внизу ворочалась какая-то масса, и ее жар опал
ял мне лицо.
Отсюда пришел Минотавр. Отсюда исходит все. Я потянулся туда и принялся
хватать первое попавшееся - искаженный образ, оболочку сна... И поймал Реку
Ненависти. НЕНАВИСТЬ, НЕНАВИСТЬ, НЕНАВИСТЬ. НЕНАВИСТЬНЕНАВИСТЬНЕ НАВИС
ТЬНЕНАВИСТЬ... Где-то в середине ее плавало некое двухголовое создание, ра
ссекая ядовитые воды изогнутой шеей. Я ухватил Т в НЕНАВИСТИ и проследил
его течение. Т вело к жадно сосущему рту и к материнской груди.., оно разрас
талось.., и я позволил поТоку неоТвраТимо не-сТи меня Туда, где Таилась Тео
рема...
Теория, Текущая в Тени веТвей.., поТоком Тысяч сТолетий, уТомиТельно и То
скливо... Трижды Трижды сТо квадраТный корень сквозь сТочные Трубы Тепер
ь для...
Поток несся слишком стремительно. Я видел теорию и не мог достаточно бы
стро отклонить ее в сторону океана, туда, где крутился водоворот, извлека
ющий из подсознания мысли, - те самые мысли, что теперь пыльным шепотом про
износились в далекой комнате, мысли, что записывали серьезные люди с сер
ьезными лицами. Люди, которые, вне всякого сомнения, и слушали серьезно.
Должно быть, в конце концов наркотики подействовали на Ребенка, иначе я
был наверняка бы заживо проглочен мысленным конструктором и уничтожен
в котле его безумия. Двухголовая бестия уже не раз проплывала мимо, не при
влекая моего внимания; теперь, я краем глаза заметил это, она поспешно уст
ремилась ко мне, разверзнув пасть - гигантскую пещеру, которая сочилась...

Я поднял свой меч, когда голова твари нависла надо мной, замахнулся, чтоб
ы ударить... Но тут картинка внезапно слегка сдвинулась, как будто старую к
иноленту заело, а затем проектор пустили с замедленной скоростью. Получи
лось нечто вроде подводного балета. Чтобы дотянуться до меня, двигаясь в
таком темпе, чудовищу понадобился бы час, и я без труда убил монстра. В пос
ледний миг красные глаза блеснули, и из его - или ее? - глотки донеслось тихо
е бормотание:
ТИ-И-ТР-Р... ТИ-И...
Вновь обратившись к реке, я мысленно устремился к медленно крутящемуся
водовороту. Путешествие заняло столько времени, что невольна подумалос
ь: лучше бы мне попасть туда прежде, чем я утрачу индивидуальность.
И я повернул прочь от пропасти, в которой стенало Оно.
Возвратился в серый тоннель.
По моему лицу мазнула паутина.
Но на этот раз там оказалась лестница, ведущая наверх...

Глава 6
В ее зеленых глазах
отражалось пламя стоявших на столе свечей. И тот же мерцающий свет играл
в волосах, заставлял тепло золотиться гладкую кожу обнаженных плеч. Плат
ье - безукоризненно сшитое, осыпанное блестками в восточном стиле - шло ей
изумительно.
- Не хочу, чтобы ты что-нибудь скрывал, - сказала она над останками двух кор
нуэлльских цыплят. Обглоданные кости и соус разительно контрастировал
и с ее обликом.
- Я ничего и не скрываю, - в сотый раз прозвучало мое уверение.
Мы потягивали вино, но у меня и без того кружилась голова.
- Все, что ты думаешь по поводу комплекса Искусственного Сотворения, тво
е отношение к ЦРУ и всем тем, кто использует тебя...
- Эта книга может быть только честной.
- Отказываешься?
- Просто нужно подумать.
- Вспомни простую истину: земля, подмытая водой, может провалиться. Повер
ь, сенсации способствуют продаже книги.
Я вспомнил некоторые пассажи из "Тел во тьме", улыбнулся, глотнул вина и п
очувствовал, что краснею.
Музыка смолкла. Плясавшие на стенах красочные огни угасли. Но вот смени
лась пластинка, зазвучала мелодия "Шехерезады", и стены вновь стали цветн
ыми - с желто-оранжевыми и малиновыми искрами.
Она поставила свой бокал перед экраном, который что-то бормотал, вышла н
а балкон и стояла там, паря над поросшим соснами склоном. Моя гора сбегала
к острым скалам, а внизу простиралось море. Волны вспенивались, разбивая
сь о камни внизу, и шум прибоя смутным эхом доносился до нас.
Я подошел и встал рядом, заставляя себя сохранять спокойствие.
Полная луна уже поднялась высоко. В ее бледном свете моя гостья была пре
красна, но казалась призрачной, нереальной, словно сошедшей со страниц к
ниг Эдгара По, - а может, старалась казаться таковой.
- Я все думаю о "Дрэгонфлай", - сказала она, глядя в небо.
Тучи, серые на фоне чистого неба, летели от горизонта к горизонту. Буря, п
охоже, миновала.
- Почему людям так нравится уродство? - спросила она. Это, пожалуй, уже слиш
ком'. Я глотнул еще вина и попытался подумать об этом. Она продолжила:
- Есть ведь вот эта дивная красота, а они пытаются изуродовать ее. Обожаю
т уродливые фильмы, гадкие книги, жуткие новости.
Тут я вставил слово:
- Наверное, читая о самом худшем, что только можно себе вообразить, легче
смириться с ужасом повседневной жизни, который по контрасту не кажется с
толь кошмарным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41