Ее пальцы скребли по деревянной раме, губы шевелились
, лицо исказило осознание неизбежной смерти. Автоматная очередь бросила
ее вперед, через разбитое стекло наружу, и она рухнула вниз с высоты шести
десяти футов. Длинные светлые волосы разметались по мостовой, окружив ее
словно бы золотым нимбом...
Я отвернулся.
То, что я видел, было примером "товарищества", о котором твердили рекламн
ые агенты. Соседи этих погибших мужчин и женщин выдали их в праведном нег
одовании - как же так, революционная ячейка в ИХ доме!
Согласие убило их вернее, чем пули.
Согласие, как мне вскоре предстояло убедиться, было живым яростным зве
рем, нападавшим на все, что не пришлось ему по вкусу.
А вдохновители этого согласия заперли Мелинду в клетку, где до нее можн
о было добраться в любой момент...

Глава 6
В четверть третьего
утра, наскоро перекусив сыром и крекерами, я оделся и сунул оба заряженны
х пистолета в карманы куртки. Спустившись по бесконечным эскалаторам и б
егущим дорожкам на нижний уровень западной стороны комплекса, я вышел на
ружу. Минуту наслаждался, вдыхая холодный воздух, потом повернул направо
и двинулся к центру города. Я вздернул подбородок и шагал твердо и уверен
но, стараясь не походить на беглеца. За десять минут мне повстречалась дю
жина пешеходов, и ни один не удостоил меня взглядом, так что, решил я, маски
ровка работает.
Двадцать пять минут ходьбы от ее комплекса - и вот Гробница. В некоторых
окнах административного крыла горел свет. Под зданием было не менее дюжи
ны подземных уровней с камерами и комнатами для допросов. Самая прогресс
ивная тюрьма, самая современная - по крайней мере такой она была прежде. Но
за годы, прошедшие с возобновления "холодной войны", она стала куда менее
прогрессивной - при содействии реакционеров, которые рассматривали люб
ое изменение как часть вражеского заговора, а несогласие - как ниспровер
жение устоев общества. Идеи реабилитации преступников были забыты теми,
кто считал, что наказание предпочтительнее исправления. Отчаяние, тоска
и гнев становились спутниками тех, кто был заточен в этих стенах.
А теперь там была Мелинда.
На стоянке замерли три "ревунка", пустые и запертые. По краям площади выс
ились сугробы, которые еще не успели убрать. Пустынную улицу пересекали
длинные тени фонарей. Более всего это зрелище напоминало фильм, в которы
й я попал при помощи непонятной магии.
Пистолеты лежали у меня в карманах, хотя я молился сумасшедшему Богу, ко
торому ни до чего и ни до кого не было дела, чтобы мне не пришлось ими воспо
льзоваться. Но ощущение рифленой рукоятки на ладони придавало уверенно
сти - так католик хватается на смертном одре за распятие, чтобы не страшно
было умирать.
Завернув за угол, я перешел заледеневшую улицу и направился к главному
входу.
Двери открылись; двое полицейских прошли к "ревункам" на стоянке, сели в
последний и укатили.
Я пошел дальше. Через тротуар, вверх по лестнице, по серым ступеням; серд
це бешено колотилось, во рту пересохло. Я прошел через двойные двери в зал
итый светом холл, затем по главному коридору к лифту, на котором спустилс
я на уровень камер. За дверью сидел часовой. Вот и первое препятствие.
- Да? - сказал он, отрываясь от журнала с раздетыми девчонками.
Я проник в центр его разума, отыскивая сцены его прошлого и будущего, кот
орое он себе представлял. Я не делал этого с детских лет, когда надо мной п
роводили эксперименты в ИС. Процедура была неприятной и болезненной не т
олько для моей жертвы, но и для меня самого. Но я отыскал худшие его мысли, к
рывшиеся в глубинах подсознания, - мечты, которых он боялся и стыдился. Я в
ыбрал одну из них: он и его одиннадцатилетняя сестра, цепи, хлыст и прочие
атрибуты сексуального извращения - все это с такой силой хлынуло в его со
знание, что видение стало для него реальностью, и он перестал меня замеча
ть. Он откинулся назад и замер.
Я покинул его разум.
Часовой согнулся над столом, ухватившись за его край, и тряс головой. Я в
ытащил из кармана пистолет и ударил его рукояткой по голове. Он тяжело от
валился в кресле. Я через стол подтянул к себе его обмякшее тело, стащил с
него форменную куртку, разрядил оружие, связал руки и ноги и заткнул плат
ком рот.
Затем я взял у солдата ключи и залез в файл со списками, отыскивая номер
камеры Мелинды. Она находилась восемью этажами ниже. Я открыл одним из кл
ючей дверь лифта и поехал вниз.
Выйдя из лифта, наткнулся еще на одного часового, куда более насторожен
ного. Он посмотрел на меня, понял, что я явно не из тех, кто постоянно пользу
ется этим лифтом, расстегнул кобуру и выхватил пистолет с быстротой трен
ированного бойца.
Я проник в его мозг и нашел Оно.
Выплеснул его.
Вызвал видение его самого главного желания, которое было скрыто, спрят
ано, о котором он даже не подозревал. Там была струящаяся кровь, вопли, исп
уганные лица двух добрых людей... Детские руки - руки мальчишки, заносящие
топор, и слабый свет уличного фонаря, пробивающийся сквозь окно спальни,
зловеще поблескивающий на стальном полукружье...
Когда я покинул его мозг, он выронил свой пистолет и со стоном ударил по
стене кулаком. Я милосердно вырубил его. Когда он очнется, видение больше
не вернется к нему, он даже и не вспомнит о нем. Но эта мысль не помогала мне
почувствовать себя героем.
Вскоре и этот часовой был связан, я взял ключи от камер и пошел за Мелинд
ой.
В камере горела настольная лампа - Мелинда читала какую-то пропагандис
тскую книжку, которую вручали заключенным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41