С того самого случая я решил нанимать людей только с действительными визами. Таких оказалось недостаточно. Что делать? Нанимать граждан США? Черта с два! Я не могу много платить своим работникам, а американцев не прельстит такая сумма. Безработный получает больше, чем я плачу. Тогда я два месяца промучался, не зная, что предпринять. Едва не разорился. Услугами моей прачечной пользуются отели, мотели, рестораны, парикмахерские... Им следует доставлять белье в точно назначенный срок. Если я нанял бы опять мексиканцев, прачечная бы закрылась.
Фрэнку надоело выслушивать признания хозяина. Он уже собирался прервать его, когда Тони положил ему руку на плечо, успокаивая раздражительного друга.
— Я понимаю, — продолжал Гарамалькис, — когда иностранцы без документов не получают пособия, но мне совершенно непонятно, зачем высылать тех, которые выполняют здесь низкооплачиваемую работу. — Он вздохнул, еще раз взглянув на снимки Бобби Вальдеса. — Да, я его знаю.
— Мы слышали, он работал здесь?
— Да.
— Когда?
— В начале лета. Кажется, в июне.
— Как раз после исчезновения из-под надзора, — сказал Фрэнк Тони.
— Как он назвался? — спросил Тони у хозяина.
— Жуан.
— Фамилия?
— Не помню. Он работал чуть больше месяца. Посмотрю в книге.
Гарамалькис спустился вниз и повел их через весь зал, окутанный паром, мимо гудящих машин, и нашел нужную книгу. Бобби был записан под именем Жуана Масквези.
— Он объяснил, почему уходит от вас?
— Нет.
В книге был записан адрес: Ла-Бреа авеню.
— Если мы не найдем там Масквези, — сказал Тони, — нам придется вернуться и поговорить с работниками.
— Как хотите, — ответил Гарамалькис, — только это будет не просто сделать.
— Почему?
— Многие из них не знают английского.
Тони улыбнулся и сказал по-испански:
— Я с детства знаю испанский.
— О! — удивился Гарамалькис.
Уже в машине Фрэнк сказал:
— Тебе лучше удалось поговорить с ним, чем мне.
Тони удивил этот комплимент. Впервые за три месяца работы Фрэнк признал себя побежденным.
— Я хотел бы кое-что у тебя перенять, — продолжал Фрэнк. — Не все, конечно. Мой метод все-таки лучше срабатывает. Но время от времени сталкиваешься с такими типами, из которых так просто ничего не вытрясешь, а тебе они все выкладывают в пять минут.
— Этому не сложно научиться.
— Нет. Ты знаешь, как подойти к человеку. У меня не получится.
Фрэнк помолчал. Они остановились перед красным сигналом светофора.
— То, что я тебе скажу, тебе, наверное, не понравится.
— Ну, говори.
— Я насчет той женщины.
— Хилари Томас?
— Да. Она тебе понравилась, правда?
— М-м. Да-а.
— Я так и знал. Ты на нее глаз положил.
— Нет. Она красива, но я не...
— Не виляй. Я заметил, как ты на нее смотрел.
Загорелся зеленый. Минуту они ехали молча. Наконец Тони сказал:
— Ты прав. Но Хилари Томас... не похожа на других. Она роскошная женщина, это правда, но разве ты не почувствовал, как она умна?
— Я обратил внимание только на внешность, — ответил Фрэнк, — но ее ум оставил меня равнодушным.
— Фрэнк, она не лгала.
— Ты слышал, что сказал шериф?
— Ее история — это не выдумка. Конечно, попав в такую ситуацию, напуганная до смерти, она могла принять за Фрая кого-то другого.
Фрэнк прервал его:
— Твое новое увлечение не оправдывает того, что ты сделал вчера.
Тони смутился.
— А что я сделал?
— Следовало бы поддержать напарника в такой ситуации.
— Не понимаю.
Лицо Фрэнка вспыхнуло от злости. Он отвернулся.
— Вчера ты несколько раз становился на ее сторону.
— Фрэнк, я не хотел...
— Ты постоянно мешал мне.
— Мне показалось, ты был грубоват вчера.
— Мог бы хоть иначе это делать. Намекнуть, моргнуть, что ли. Ты же то и дело встревал. Рыцарь выискался.
— Ее следовало поддержать: для нее это была настоящая пытка.
— Черт! — разозлился Фрэнк. — Какая пытка, когда она все сочинила.
— Я не согласен с тобой.
— Конечно, если думать не головой, а задницей.
— Фрэнк, ты не прав.
— Если я так груб, то почему ты не стал вести допрос?
— Я тоже задавал вопросы. Господи! — вышел из себя Тони. — Когда ты звонил. И потом, когда она беседовала с журналистами, почему ты мне ничего не сказал?
— Не думал, что ты станешь слушать. К тому времени ты уже по уши влюбился в нее и стоял с открытым ртом, слушая, что она говорит.
— Но в отличие от тебя я не даю свободы личным чувствам.
— Что?
— Всегда, когда в деле замешана женщина, ты стараешься запугать ее, выложить перед ней самую неприятную информацию. И делаешь это с нескрываемым наслаждением.
— Я выполняю свой долг.
— Говорить с потерпевшими, особенно с женщинами, можно и помягче.
— Как ты, — ухмыльнулся Фрэнк.
— Только что ты признался, что и в нашей работе есть достоинства.
Фрэнк промолчал.
— Фрэнк, если ты не ужился с женой, то это не значит, что все женщины достойны презрения.
— Я их не презираю.
— Может быть, не сознательно, но подсознательно...
— Только не забивай мне голову фрейдистским дерьмом.
— Ладно, — ответил Тони, — но я отвечаю обвинением на обвинение. Если я вел себя непрофессионально, то и ты оказался не на высоте.
Фрэнк свернул на Ла-Бреа авеню.
Несколько минут прошли в молчании.
Наконец, Тони улыбнулся:
— Несмотря на недостатки, ты чертовски хороший полицейский.
Фрэнк удивленно уставился на него.
— Между нами постоянно возникают разногласия, — пояснил Тони. — Возможно, мы не сошлись характерами и нам придется работать отдельно, но, как детектив, ты замечательный парень.
Фрэнк прокашлялся:
— Ты... тоже.
— Спасибо.
— Но иногда в тебе многовато... сахару.
Тони посмотрел на номера пролетавших мимо домов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115