– Пожалуй, и я не пойду, – решил Семён. – Ждать так ждать.Семен Гостинцев не знал, с чего и где началось это, почему, как кончится. Но оставлять Люду наедине с Костей не хотел. Ни с Костей, ни с кем другим, разве с Иваном Александровичем. Собственно говоря, он и пройтись-то предложил, надеясь, что вдруг именно Костя изъявит желание остаться в одиночестве. А они с Людой побродили бы по улицам…Странствуя по таежным дорогам и тропам, Семён с Людой разве что изредка перебрасывались словечком. При необходимости. А теперь он испытывал такое чувство, словно вынужден молчать из-за присутствия чужого, постороннего человека. Мало того, этим чужим стал давний, хороший друг Костя!На минуту бы не задумался Гостинцев, доведись ему сейчас, с места в карьер, сызнова пуститься в такое же путешествие. Куда угодно, пусть на край света. Даже если оно будет заведомо неудачным. Лишь бы опять с Людой! Вдвоём!Но и Костя покосился с откровенным неодобрением: чего, мол, ты присох здесь? Он так и сказал:– Лучше бы город посмотрел. Я, понимаешь, только с дороги, в себя ещё не пришел.Какого дьявола, в самом деле, Сенька торчит тут? Ещё друг называется! В конце концов, единственно приятное во всей этой истории – знакомство с Людой. Чего, кажется, стоит Семену понять это, не мешать?Уразумев, что друга на этот раз не выжить, Костя повернулся к девушке. Той, судя по выражению лица, вряд ли хотелось разговаривать, но Моргунов решил попытаться. Конечно, с весёлыми разговорчиками не полезет. Известно, о чём надо говорить, когда девушка смотрит меланхолично вдаль, будто вовсе не загораживает дали кирпичная стена дома.– Как ни печально всё получилось, я никогда не забуду этого случая. Не смогу вытравить ни из памяти, ни из сердца… – Костя сделал нарочитую паузу и продолжал, обращаясь уже непосредственно к Люде: – Покорил меня этот край своей красотой, своей первобытной дикой суровостью. Ах, как хороша Ингода, Люда! Мы с Иваном Александровичем жалели, что вас нет с нами, – такое нельзя не посмотреть.Семён нахохлился, завидуя Костиной велеречивости, а Люда сказала равнодушно:– Неправда, Иван Александрович знает, что я бывала на Ингоде.Смешавшийся только на одно мгновение, Костя и не подумал оправдываться.– Жалел я, конечно. Но у нас с ним как-то повелось говорить «мы». А я всё время думал о вас потому, что вы удивительно подходите к этим местам. В вас есть что-то родственное…– Суровой дикости? – без улыбки процитировала Люда недавние слова Моргунова, возможно и ненароком переставив их. – Вы очень любезны. Спасибо.Семён чуть было не фыркнул, а Костя не нашёл ничего лучшего, как только обиженно развести руками.– При желании всё что угодно можно истолковать иначе.– Вот и давайте помолчим, – сказала девушка.Теперь у Кости Моргунова вдруг появилось желание погулять по городу. Ковырнув носком полуботинка песок и проделав ногой несколько манипуляций, будто оценивал состояние обуви, он спросил приятеля:– А может, действительно, пройдёмся? А, Семён? Чтобы не мешать, знаешь…– Семён как раз не мешает, – прозвучала новая реплика Люды, окончательно испортив Костино настроение. Иронически усмехаясь, студент поднялся, глянул на друга.– Пожалуй, скоро Иван Александрович вернется, – неуверенно, не то утверждая, не то спрашивая, произнес тот: первый раз в жизни Семён Гостинцев отказывался поддержать товарища!Косте только и оставалось, что вторично ядовито усмехнуться.– Что ж, дело твоё…Дёрнув плечами, он зашагал по скверу, негодуя на вероломство Семёна. Из-за девушки изменить мужской дружбе, проверенной годами? Хорош Сеня Гостинцев, ничего не скажешь! Отличился. Другой поднялся бы демонстративно, давая понять, что тоже презирает задирающих нос девчонок; что он – за мужскую солидарность в таких случаях. Какими глазами посмотрит теперь на него Семён? А?…Пройдя до конца аллейку, Костя очутился на какой-то очень немноголюдной улочке. Посмотрел в обе стороны её: куда идти? И, прислонясь к ограде, закурил.Собственно говоря, идти никуда не хотелось. Да и некогда было разгуливать – вот-вот мог подойти Пряхин. В этом Семён прав. Но во всём остальном!.. Гм, а что это за остальное?И вдруг Косте Моргунову сделалось стыдно. Перед той самой мужской дружбой, в измене которой он мысленно упрекал Гостинцева. Перед самим собой.Его, Моргунова, опять сбили с ног неожиданным ударом. Но почему Сенька Гостинцев должен тоже лежать на ринге, пока судья считает секунды? Из мужской солидарности? Глупо. Лезть в драку, заступаясь за друга? Это ещё более глупо и даже унизительно для Кости. Так чего ему надобно от Сеньки?«Виновата во всем Люда», – подумал он, а через мгновение решил, что и она не виновата ни в чём. Человек волен в своих симпатиях. Виноват только сам Костя – в том, что девушка всерьёз нравится, а он… Ну, да, с самого начала знакомства повёл себя по-идиотски, прямо надо сказать. В общем по заслугам получил ещё одну оплеуху. Так и надо.Бросив окурок в урну, Костя опять посмотрел в оба конца улицы. Конечно, это не была улица в Москве или даже во Владивостоке. Деревья чувствовали себя не квартирантами, а хозяевами. Казалось, это они разрешили домам соседствовать с ними и благосклонно взирают на них сверху вниз.Косте вспомнилась фигурка Люды под таким же развесистым деревом в сквере; он вздохнул:– Подумаешь, Москва…Он боялся, что в многолюдной, многооконной столице навсегда потеряет в толпе девушку, тогда как здесь мог бы ещё попытаться…Мысль осталась незаконченной, – в конце улицы показался Иван Александрович Пряхин. Горный инспектор спешил, – видимо, был взволнован. Даже забыл извиниться, задев локтем встречного гражданина с толстым портфелем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46