- А, собственно говоря, какие у меня могут быть дела с каким-то подозрительным субъектом?!
- Верно... - смутились зуевские постовые, мельком окинули взглядом лабораторию и тут же откланялись: - Вы уж извините нас, Федор Филиппыч! По всей слободке ищем... Еще разочек вас, с праздником!... - И побежали свиристеть дальше.
- Хулиганишь?
- Бывает... - честно признался Тимоня, выйдя из-за печи.
- Ладно! Ты вот что, Тима. Подожди меня маленько. Я быстро смотаюсь недалеко по делу и - сразу вернусь. А ты пока чай завари.
- А может вам не стоит сегодня, Федор Филиппыч, куда-то мотать?.. Ведь вы на своей Телеге собрались отправиться?..
- Ясновидящий! - поразился Плугов. Тут Тимка и протянул хозяину пачку фотографий.
Пока изобретатель рассматривал фотографии и что-то бормотал про себя непонятное, с Тимофеем Рубакиным произошло вот что.
На стене между окон у Плугова висела картина в золотой раме, красивая вещь. Нарисован на ней был тихий пейзаж - река и роща за рекой. Картина эта была особенная. Можно было посмотреть - и ничего. Однако, если кому-нибудь удавалось оценить высокую красоту работы, но так, чтобы вздохнуть от переполненной души, тогда поверх пейзажа загорались слова. Всякому - свои. И непременно самые для человека важные.
Загляделся наш Тимофей. Вздохнул.
О, русская земля! Израненая, сожженная, преданная, разделенная! Овраги твои - не следы ли плетей?.. Горы твои - не могильные ли холмы?.. Реки твои - не женские ли слезы?!..
Поля твои пропитаны кровью сраженных богатырей. В твоих лесах, о Русь! до сих пор стонет и плачет эхо голосов убитых и пропавших бесследно!.. Твои алые ягоды - разве не капли святой крови, что выступают на снегу и среди листвы из года в год, из века в век, ибо земля утоплена в крови!..
Замордованная войнами, князьями, царями и нескончаемой чередой народных освободителей, - ты все равно жива, о Русь моя, сестра моя! Ты стонешь, больно тебе!..
Я выхожу тебя, вынянчу! Спою колыбельную и покачаю в люльке среди звезд! И вспашу, и засею, и соберу новый урожай зерен и плодов!
О, терпеливый народ! Сколько ждать тебе Божьей Благодати?! Сколько ещё голов покатится во рвы, сколько ещё жен и дочерей заберут в полон похотливые враги твои?!..
О, русская земля! Любимая, единственная! Пусть будет безоблачно Будущее твое! Красивая, сильная и добрая, встанешь ты посреди всех народов и пойдешь с ними общим путем Любви, Надежды и Веры!..
А если и суждено увидеть мне тень на лике твоем - пусть это будет тень Ангельского крыла!..
Вот что открылось молодому богатырю Тимоне.
- Так ты - оттуда?.. - хрипло спросил Федор Филиппович.
Тима виновато кивнул, мол, так вышло.
- А как же я?.. - растерянно спросил Плугов.
- А вы - в другой раз. - Он скосился на картину - ничего: река и роща за рекой, лето, сумерки...
Плугов вдруг громко расхохотался:
- Видишь ли, парень... Другого раза уже не будет.
- Отчего же?! - удивился Тимофей.
- Да потому, что... хреновая она, телега!
- Я бы так не сказал, - не согласился с ним Тима. - Телега - что надо! Проверено.
- Видишь ли, Тимофей... Есть в ней один недостаток, - он опять расхохотался.
- Всего-то один? - пожал плечами Тима и положил перед Плуговым Карету Счастья в чертежах.
- Но - какой?! - воскликнул Плугов. - Одноразовая она! Как зажигалка! Вот что значит: изобретать наспех!..
Отдышавшись от хохота, Федор Филиппыч глянул на чертежи, потом расстегнул пуговицу на шее, потом серьезно сказал:
- Ученик - это большое счастье!..
Ну вот, теперь всё досказано!
Или ещё что надо?
К О Н Е Ц

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40