- Здравствуй, Алеша! Я прилетела раньше тебя, ждала-ждала, а потом нашла на полке книжку и зачиталась. "Капитан Врунгель"! Помнишь, как он кашу варил? Великий хвастун был... вроде тебя.
- Почему вроде меня? - обиделся Алеша.
- Кто сегодня в классе хвастался? "Вы со мной в походе не пропадете, я и костер разожгу, я и суп сварю, я и рыбы наловлю"... Я - то, я - другое, я, я, я... Посидела у вас в классе на окошке, послушала, и так мне стыдно стало за тебя, что моя шапочка наполовину покраснела. Умеешь делать то, чего не умеют другие, - не хвастайся. А если еще и не умеешь...
- Ты обещала меня научить...
- Обещала - и научу. А что бы ты стал делать, если бы меня захватил в плен Змей Горыныч и я не смогла бы прилететь?
Алеша засмеялся.
- Змея Горыныча нет, он волшебный!
- Я тоже волшебная, но я есть. - Калинка надела свою наполовину покрасневшую шапочку и исчезла, а потом - динь-дон-динь - сняла ее и снова очутилась на полке! Сидит, болтает ногами в красных сапожках. - Мало ли на свете волшебного. Часы вот у тебя волшебные.
- Вот эти? - Алеша даже попятился. - На стене?
В это время часовая пружина заскрежетала, и часы сказали:
- Да-а, да-а...
- А что они могут?
Калинка почтительно посмотрела на часы.
- Очень многое. Я так рассердилась на тебя, залетела сюда на минутку, хотела оставить записку и улететь, а часы мне сказали, что ты готовился к походу и кое-чему научился.
Калинка посмотрела на Алешу черными веселыми бусинками-глазами, коса ее - тик-так - качнулась влево-вправо.
- Что ты умеешь делать? Скорее говори, а то я и вправду улечу.
- Я учился, Калинка. Не улетай, пожалуйста. Я уже умею рюкзак собирать, меня научил брат Боба Сухарева, он настоящий турист, на Памире был. Поэтому и Боб тогда с этими сосульками голову потерял: ему так хотелось похвастать, что и он памирские льдышки пробовал.
- Ну что, Боб исправился?
- Знаешь, какой он стал! Не хвастает совсем.
- Ролями поменялись, - как бы про себя сказала Калинка.
- Скажжи точччнее, - прохрипели часы. - Одного болтуна ты вылечччила, а вторррой...
- Никакой я не болтун, - обиделся Алеша. - Один разочек всего прихвастнул. Никогда не буду ни хвастуном, ни болтуном... А как вот этого... - Алеша покосился в угол, - это... эти часы зовут?
- Бим-Бом меня зовут, молодой человек! Бим! Бом!
- Если Змей Горыныч Калинку в плен захватит, вы, Бим-Бом, будете знать?
- Бим-условно... Я хотел сказать: без-ус-ловно.
- Ну, тогда, Калинка, ничего не бойся, я тебя спасу. Бим-Бом скажет, и я этого Змея!.. Эх, рраз... Не думай, я не болтаю... Я даже в секцию самбо уже записался. Знаешь, какой буду сильный!.. А сейчас спускайся ко мне, начнем сборы.
- Хорошо! Настоящий мужской разговор: коротко и деловито, - Калинка поставила "Врунгеля" на ту полку, откуда взяла, и - фьюить! - спустилась к Алеше.
- Смотри, вот как я соберу рюкзак, - сказал Алеша.
Он положил на дно рюкзака запасные носки, простые и шерстяные, футболку, маленькое полотенце и мыльницу с мылом. Сверху - пластиковый пакет с продуктами: пять вымытых картошин, морковину и луковичку, сахар в пластмассовой коробочке, хлеб, пакетик с пшеном (примерно стакан) и банку сгущенного молока. Ложку, кружку и маленькую алюминиевую миску завернул в целлофан и тоже положил в пакет с продуктами. Блокнот, карандаш, спички, перочинный нож и фляжку с водой поместил в боковой карман рюкзака.
- Соль забыл. Шеф-повару лучше взять побольше, в эту банку из-под кофе. И еще заверни в бумажную салфетку несколько лавровых листьев и горошин черного перца.
- Это будет мой шеф-поварской секрет?
- Да. Теперь надень рюкзак. Не режет? Прекрасно собран рюкзак, молодец! Что ты наденешь в поход?
Алеша показал кеды, вымытые и высушенные, бумажные и шерстяные носки, джинсы, футболку и свитер.
- Очень хорошо. А продуктов хватит?
- Ребята еще купят на всех чай, несколько банок тушенки и масла. Эти продукты они понесут, а я возьму еще футбольный мяч и ведро для каши. Мы все распределили справедливо.
- Ведро? - Калинка взглянула на часы, словно посоветовалась с ними, и хлопнула в ладоши.
В ту же секунду с потолка, прямо из люстры, - Алеша даже посмотрел, нет ли в потолке дыры, - упал котелок. И не какой-нибудь новенький, блестящий, а слегка погнутый, слегка покорябанный, с навеки въевшейся копотью, но отдраенный на славу.
- Это мне?
- Тебе, но будь осторожен, котелок не любит, когда в нем что-нибудь подгорает, он тогда мрачнеет, и каша или суп получаются совсем невкусными. А если повар ему нравится, то он и песни поет.
- Песни? Котелок? Какие?
- Всякие. Будешь внимательным шеф-поваром, услышишь. А сейчас надевай семимильные сапоги, что стоят за дверцей часового футляра, и отправимся мы с тобой костры разжигать и кашу варить.
Алеша постарался не удивляться, а просто надел эти самые семимильные сапоги, точно такие же, как у Калинки, только еще и с узорчатыми отворотами, двойной строчкой и медными гвоздиками по широкому ранту. Как он натянул эти микросапоги, не больше его собственной ладони, он не мог бы сказать, но натянул и хотел было сейчас же притопнуть крепким каблуком, но Калинка воскликнула:
- Осторожно, Алеша! Топнешь - и потеряю я тебя, окажешься где-нибудь на Урале. Бери котелок, спички да держись за мою руку. Раз... два... три!..
Шагнул Алеша раз - потемнело все вокруг, шагнул второй - заклубились фиолетовые вихри, шагнул третий и зажмурился от неожиданности - такой удивительной сине-зелено-желтой поляны, пронизанной мягким солнечным светом, пряно пахнущей росистой травой и одуванчиками, он никогда прежде не видал.
Трава шелковая, а посредине поляны - высокая ель в бархатной бахроме хвои, и кажется, что двойная верхушка ее плещется в синеве неба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70