Вздохнув, она ушла в горницу. За ней выскочил и Гриша.
"И что это я? Сам виноват, а на мать кричу... Эх, жизнь, жизнь..." Сжав ладонями шею, Вася метнулся к двери. Остановился, принялся оглядывать комнату. Пол устлан другими дорожками. Догадался: "Без меня заменили". Появились новые цветы. Любит их мать. Аккуратно обернутые пергаментом горшочки стоят на подоконниках и подставках. Вася подошел к этажерке с книгами. Отец каждый вечер, прежде чем выбрать нужную книгу, как-то необыкновенно ласково оглядывал этажерку. В два месяца раз, что-то напевая, он перебирал их, тщательно смахивая щеточкой пыль. Васю часто корил:
- Какой из тебя человек будет, если книг не читаешь. Вот здесь, указывал он на этажерку, - на любой вопрос ответ найдешь. У меня, старика, и то вопросы есть. Неужто у тебя нет?
Вопросы, конечно, были. Но если бы все ответы напечатали в одной книге, тогда бы Вася ее как-нибудь прочитал. А то книг-то целая библиотека, попробуй-ка...
Вася прислушался.
- Брат приехал, а ты сторонишься... Иди, покажи ему свои отметки... шептала мать, наставляя братишку.
Вася заглянул в горницу. Мать рассматривала шерстяной носок. Вот она выпрямилась и глубоко вздохнула. Васю поразило лицо матери. Оно было неузнаваемо печальным и таким усталым, будто она не опала несколько ночей подряд. Он впервые отчетливо увидел морщины под ее добрыми глазами.
- Мама, - сказал Вася и, опустив голову, торопливо подошел к матери. - Мама... понимаешь, - он доверительно посмотрел ей в глаза. - Не знаю, как получилось... Я все понимаю... Только не ругай...
Глаза матери засияли, и опять лицо стало прежним: родным, светлым.
- Зачем же ругать? - она провела ладонью по щеке сына. - Ты же у меня хороший...
Раньше, когда мать ласкала его, он нетерпеливо морщился, крутил головой, норовил убежать. Охваченный незнакомой до сих пор тоской, сейчас Вася послушно прижался лицом к плечу матери. Сколько он пережил за эти дни! Он вдруг понял, что до отъезда в город был глупым беззаботным мальчишкой. Жил ни о чем не думая. Вспомнил отчетливо: наигравшись в снежки, промокший насквозь, он влетал в комнату бойкий, веселый, раскидывая куда попало пальто, ушанку, валенки. Он еще не успевал отдышаться, а мать, хлопоча возле него, поила молоком, отправляла на лежанку. Тепло было там!
- Я ушел из ФЗО... Не по мне там... - проговорил Вася.
- Да как же это так, сынок?! - с горечью воскликнула мать.
Хотелось много сказать матери, чтобы она все поняла, чтобы не было упрека в ее глазах. Ему больно и стыдно не только за то, что он не остался в училище, но и за все прошлые годы. Он никогда не слушался матери, отца, учителей. Считал, что мать для того и существует, чтобы мешать ему во всем... Но ничего не сказал, какое-то внутреннее упрямство сковало язык.
Мать притянула сына к себе.
- Ну ладно, ну хорошо, сынок: дорога в жизнь тебе не заказана. Устраивайся в колхозе. Работы - непочатый край, а людей, сам знаешь, маловато. Молодежь все в город норовит...
- Ну уж спасибо, - Вася упрямо замотал головой. - Здесь не останусь стыдно... Провожали - обещал то да се, выучиться - и вдруг... здравствуйте, заявился с пустыми руками. Не останусь!
- А как же? Куда еще?
- Не знаю пока.
Мать собралась уходить.
- Я за отцом. Задерживаться стал. Электрический молот установили, отец, как маленький игрушке, не нарадуется. Впору бы и ночевать в кузнице.
В сенях раздались ребячьи голоса, шарканье подошв о скребок. Кто еще? Вася недовольно поморщился. Теперь начнутся расспросы, хоть носа не высовывай.
Гриша, приоткрыв дверь, хозяйственно командовал:
- Калоши в угол под лавку. Сапоги чище вытирайте, чище.
Первым вошел Сеня, младший брат Пани Рогачева. Гриша успел что-то шепнуть ему. Вытянув шею, Сеня быстро оглядел комнату.
- Здравствуй, Вася!
Засунув руки в карманы, Вася недоброжелательно посмотрел на Сеню. Мальчики чинно сели на лавку.
- А мы не знали, что ты уже приехал, - начал важно Сеня, - а то бы целым звеном пришли. Ты побеседуй с нами о школе, в которой учишься. Мой брат обо всем нам пишет. И ты расскажи.
Вася зловеще оглядел ребят, расстегнул поясной ремень и помахал им.
- Я вам побеседую!.. А ну, сматывайте удочки!
Испуганные школьники переглянулись и выбежали из комнаты.
- Разбойничаешь?!.
Вася вспыхнул, спрятал за спину ремень и, не взглянув на вошедшего отца, сел на край стула. Мать налила в алюминиевый тазик горячей воды. Отец долго мылся, не проронив ни слова. Такого с ним не бывало! Обычно, моясь, он рассказывал всякие новости, шутил. Или спрашивал: "А ну, пошевелите мозгами, сколько здесь атомной энергии? - Он указывал на графин с водой, стоявший на столе. - Какая там энергия в трех литрах воды?" И отец рассказывал изумленным сыновьям: "Когда мы научимся расщеплять атом воды, одного графина хватит на целый год освещать нашу деревню"... Отец как-то сразу примечал, если у сыновей случалось что-нибудь неладное. "Ну, сокол, - обращался он к сыну, - чего приуныл? Разъясняй, вместе подумаем".
Сейчас, видимо, отцу не нужно было разъяснять. Он все уже знал от матери.
Тщательно вытерев лицо и руки полотенцем, отец сел против сына и долго сурово смотрел на него.
- Так... Значит, вернулся?
- Вернулся... - потупясь, пробормотал Вася.
- Вижу, что вернулся... Не велика радость оболтуса встретить... Что натворил?
Вася ответил не сразу: вздохнув, пожал плечами.
- Подрался.
- Герой! На это мастак. Спасибо. В кого уродился, неслух? Только и слышу: там окно разбил, там в огород залез, тому нос расквасил. И все кто? Известно - Васька Бугрин! Славу заработал! Не трудом только! Не учебой! Отец встал, прошелся по комнате. Потом остановился возле сына.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50