Мила не любила слова «секс»; Имельде оно было незнакомо. Тело Имельды был
о не телом, но точкой, где сходились звездные лучи, астральным сгустком, об
лаком утреннего тумана. Поцелуи и касания, объятия и содрогания не сущес
твовали для нее: для того, что происходило, не было слов в ее языке. Если это
и был любовный акт, то акт вселенской любви, величайшее космическое собы
тие, воссоздание разрушенного, обращение времени вспять. С каждым мучите
льным выдохом, с каждым движением, с каждой вспышкой боли, Мила чувствова
ла: замок восстает из руин. Подобно тому, как обычная женщина зачинает реб
енка, Имельда зачинала свой мир. Не банальное зачатие, слияние двух клето
к, нет, первый акт космической мистерии, для завершения которой все семер
о королей и королев должны были слиться воедино. Когда Имельда примет в с
вое лоно оставшихся властителей Ц только тогда замок воспрянет из разв
алин, башни взовьются к небу, семь камней станут фундаментом нового врем
ени.
Прерывистое мужское дыхание, резкий женский вскрик. Горскому не расслыш
ать, что в нем. Боль, надежда, безумие? Вряд ли Ц наслаждение. Мохеровый шар
ф развязался, сполз на лоб, мужчина зарычал, содрогнулся, рухнул, размыкая
объятия, Ц Мила ничего не замечала. Закрытыми глазами она смотрела в син
ее небо Семитронья, видела ажурные башни, слышала крики птиц и шум волн. Не
знакомые руки обнимали ее, и чужое дыхание постепенно успокаивалось. Ноч
ной гость уснул, а она все еще пребывала там, где нет ни сна, ни бодрствован
ия.
Она не видела лучей рассвета, не чувствовала, как мужская плоть снова вхо
дит в нее, а просто ощущала, как волна за волной проходит сквозь тело. Слыш
ала ли она бой часов? Напоминало ли ей прикосновение шарфа о бабушке, утре
нних сборах, детском саде? Помнила ли она об Алене, о матери, об отце? Или то,
что ей мечталось накануне, сбылось: она исчезла? Исчезло тело, такое нескл
адное, исчезли надоедливые мысли, ненужные воспоминания, спутанные воло
сы, ежемесячная боль, собственный запах, тоска, меланхолия, страх?
Милы не было больше, осталась только Имельда, повелительница Семитронья
, великая королева. В спальне под балдахином, на огромной кровати, в короле
вских покоях она услышала голос из ночного мрака, и голос этот прошептал:

Ц Открой глаза.
Она не поняла, затем Ц послушалась. Дневной свет ослепил даже сквозь зан
авески. В немыслимом, болезненном сиянии растворились балдахин и резные
башенки кровати, распался королевский дворец. Прямо над ней нависало иск
аженное судорогой мужское лицо. Слюна запеклась в уголке рта, зрачки зак
атились под веки, стон с шумом вырывался через стиснутые зубы. Еще один то
лчок Ц и объятия ослабли. Она лежала на смятых, залитых кровью простынях.
Незнакомый мужчина поцеловал ее в шею.
Имельда вскочила. Память какого-то другого, совсем позабытого мира на се
кунду вернулась к ней. Она узнала мужчину и прошептала, задыхаясь от ужас
а и омерзения:
Ц Ты?
Наверное, я похож на Милу, думает Горский. Я тоже, прикрыв глаза, стараюсь в
ызвать из небытия то, чего, возможно, не существовало вовсе. Фантазия, мечт
а, фата-моргана. Что еще нам остается? Тело немощно, дух стиснут, словно в кл
етке. Что нам поможет? Вещества Ц открыть врата восприятия, двери темниц
ы? Медитация? Просто мечты? Бессмысленный вымысел, без конца и без начала,
тоненькие нити, солнечная паутина, шум мотора…
Олег мрачно жмет на газ, переключает передачу. Если бы я был настоящий фил
ью-ди-санта, думает он, я бы еще вчера отказался.
Он собирался уехать в воскресенье днем, поставить «Менструальные годы»
«Current 93», не спеша доехать до Москвы. Пейзажи проносились бы за окнами подерж
анных «жигулей» под псевдофольклорные напевы английских кроулианцев.
Олег бы прислушивался к машине, старался бы сродниться с ней, слиться вое
дино. Учись у сосны Ц будь сосной; учись у «жигулей» Ц будь «жигулями». Н
е важно, в конце концов, на чем тренировать дзэнские навыки Ц и городском
у жителю «жигули» ближе сосны… тем более, что и сосны в Подмосковье иные, ч
ем в Японии.
Алистер Кроули, Антихрист, великий маг… Do What Thou Wilt… в Телему Олега не пустили б
ы на порог. Как не переводи Ц делай что хочешь, следуй своей воле Ц кроул
ианец из Олега никудышный. Что сказал бы зверь 666, если бы соседка, Зара Алек
сандровна, попросила подбросить ее с мужем до Москвы завтра утречком пор
аньше? Вероятно, рассмеялся бы Ц а Олег даже не смог сказать «нет». Все-та
ки соседи, друзья родителей… Олег почему-то вспомнил, как Зара Александр
овна сидела у них на кухне, когда он пришел из школы, в куртке без единой пу
говицы Ц их вырвали с мясом на большой перемене. Двое мальчишек держали
его, а Генка Смородинов одну за другой отрывал, приговаривая при этом «ни
че, мама-папа новые пришьют». Отец как всегда начал мальчик должен быть си
льным, почему ты им не врезал! Попробуй врежь, когда тебя держат двое, а еще
человек пять улюлюкают вокруг! Зара Александровна сказала: Ладно, Гриша,
что ты кипятишься, дай мне курточку, я сама пришью. Мать приходила с работы
поздно, ей было не до пуговиц.
Олег даже не смог сказать «нет», все-таки соседи, друзья родителей, вот и п
уговицы пришила, говорил он себе, но все равно знал: не смог сказать «нет»,
потому что Ц боялся. Боялся суетливости, тоски в глазах, ответов невпопа
д, неуместного смеха, помощи, о которой не просил. Вот так же отец, наверное,
смотрел на Зару, когда она кинулась пуговицы пришивать.
Мы варенья заготовили, не хочется на автобусе, сказала Зара вчера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13