Ограда под напором овец стала разлетаться гнилой щепой, а потом грохнуло целое звено. Два теленка, один рыжий, а другой пестрый, подняли хвосты и побежали за овцами. Медленно шагали четыре коровы: одна, черно-бурая, шла к нам, три другие спускались под гору, к речке. Люди забегали и замахали руками. А мы бысгро проползли по глубокой дорожке в снегу к нашему пряслу и юркнули в кучки раскиданной соломы. Мужики гонялись за овцами, телятами и коровами, а те убегали от них во все лопатки. Мы хохотали с Кузярем и от удовольствия дрыгали ногами.
От церкви по луке шли к нашему порядку мужики. Еще издали я увидел деда, а позади него, скосив голову к плечу, шагал отец с Филаретом и Сыгнеем, и видно было издали, как они смеялись.
Мы бегом помчались во двор. Кузярь махнул мне рукой и выскочил за ворота. Но порывисто остановился и, озираясь, приложил ладони рупором ко рту:
- А тройка-то ускакала совсем. Так и упорола с котенком. Черта с два его сбросишь, - привязанный. До самых Выселок... десять верст, как ветер, летела...
Я не успел спросить его, откуда он это знает: Кузярь уже махал валенками далеко и быстро скрылся за кладовой Стоднева.
Я вошел в избу, разделся и залез на печь. Катя стояла в дверях чулана и говорила торопливо и возбужденно, двигая лопатками. Ни она, ни бабушка меня не заметили.
Семы в избе уже не было.
- Ой, мамка, чего делается!.. Ваньку Юленкова избили в кровь... А он ревмя ревет. Акулину на руках в избу внесли... Ничего-то у них не осталось. Тут тетка Паруша подошла, растолкала и сотских и мужиков и орет: "Ах, чтоб вас разорвало! Вы чего это над мужиком-то издеваетесь? Обездолили, бает, да еще терзаете. Прочь отселева!" Да с падогом на них.
- Ох, давно-о я ее знаю!.. - Голос бабушки помолодел при воспоминании о прошлом. - Еще в девках мы с ней водились. Уж такая была озорница да карахтерная - парни ее боялись. Первая плясунья была. А когда на барский ее взяли, в девичью, сторонние баре приезжали любоваться ею и всё купить ее хотели. А наш барин смеялся и покрикивал:
"Эта девка - богатырь. Я ей мужика найду под стать. Они наплодят мне таких мужиков, кои будут целыми копнами ворочать..." А мужика-то ей за провинность маленького дали. Она его, для смеху, на руках носила.
И бабушка засмеялась, но и смех ее был похож на стон.
- Да будет тебе, мамка! - оборвала ее Катя, но сама засмеялась. - Он, старичишка-то ее, и умер как-то не полюдски: поехал на гумно и замерз.
В избу вошел дед, а за ним отец. Выдирая лед из усов и бороды, дедушка щерился от усмешки.
- Смеху что было! Согнали скотину-то, а она проломила ограду - и наутек. Много ли гнилью надо-то! Сперва и не заметили. Тут пристав с Митрием да с Пантелеем торги да переторжки устроили. Бабы плачут, мужики в ноги кланяются, а скотина-то - хвосты на спину. . Смеху что было!
Отец посмеивался в бороду и в тон деду подсказал:
- А как пристав-то... кулаками на каждого. А Митрий Степаныч успокоил его: "Мы, бает, всё по списку соберем.
Пожалуйте ко мне обедать".
"Никто не видал. Вот так мы!" - подумал я и почувствовал себя на несколько лет старше.
Я уже ничего не боялся и осмелел, свешивая голову с веретья над задорогой. Кузярь мне показался теперь умнее и сильнее самого пристава.
- А где ребятишки-то? - благодушно спросил дед - Все разбежались...
- А я-то? Чай, я здесь... - задорно крикнул я и засмеялся, довольный, что меня никто не заметил.
- Да ты когда это прибежал-то? - удивленно крикнула Катя. - Мы тут с бабушкой беспокоимся: где, где он? А ты уж на печи.
- А я, бай, попадет кому под руку парнишка-то, побьют еще, - простонала бабушка. - А он на печи с тараканами.
И голосу не подает.
- А я все видел, - похвалился я. - Сейчас только пришел.
- Мать-то к баушке Наталье пошла, - плоха стала баушка-то.
Отец присел к краю стола и принялся тереть ладонями глаза. Я уже знал, что тер он глаза в присутствии деда, чтобы не встречаться с ним взглядом. Вдруг он засмеялся.
- Володимирыч-то чего отчубучил, батюшка... Перед приставом вытянулся по-солдатски и как топором отрубил:
"Разрешите, вашбродь, купить мне коровенку Юлёнковых.
Сколько положите - внесу сей минут". А пристав на него - как пес- "Гав, гав, кто такой? Зачем тебе коровенка?" - "Для хозяйства, вашбродь. Я солдат. Георгиевский крест имею, с турком воевал". - "Ага, герой, бает, честь отдаю георгиевскому кавалеру. Вынимай пятишну и бери".
Дед лег на лавку, положил голову на колени бабушки и блаженно закрыл глаза, когда она начала деревянной гребенкой и пальцами перебирать его волосы.
- Он хоть и табашник, и бродяга, и еретик, а человек хороший. Я его сколь годов знаю. Ты, Васька, зло свое из головы выкинь. Проучил он тебя, и ежели что - опять в дураках будешь.
Отец молча и угрюмо встал, снял шубу со стены и, накинув ее на плечи, вышел из избы.
- Отпустил бы ты его на сторону, отец. Едоков много, а земли-то на одну борозду.
Но дед уже храпел, сотрясая воздух, и чудилось, что от его храпа дрожали и стена и печь, а тараканы испуганно разбегались в разные стороны.
XX
Коровенку свою Юлёнков опять загнал в хлев, а вечером, когда все мы сидели за столом и ужинали, он пришел к нам и, крутя головой, бормотал сквозь смех:
- Ввалился в избу-то... слезами весь изошел... а мою пестравку, гляжу, швец за рога тащит. "Ваня, кричит, получай свою скотину! Чуть, бает, по дороге не сдохла. Накорми, напои ее!" А баба лежит и стонет: "Иди, в ноги Володимирычу поклонись!" Выбежал я и брык ему в ноги.
А потом зло взяло, ору: "За то, что корову привел, сто раз в ноги поклонюсь. А за то, что обохалил меня, зубы тебе выбью. Нищим ты меня сделал, милостыньку подал, без ножа зарезал. Теперь каждый пальцем будет в меня тыкать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152