Но в глазах у всех столько веселого любопытства, что Артемка опять остановился и подозрительно покосился на Колю.
- Ничего, ничего, - успокоил тот, подбадривая взглядом. - Садись, Артемка.
Гимназисток было только две: Леночка и Нюра. Леночка улыбнулась и кивнула Артемке головой. Поздоровалась и Нюра.
Артемка сел и спрятал босые ноги под скамью.
- Так вот, друзья, - продолжал Коля, - мы с Алешей уверены, что никто не догадается. Выходит очень натурально, ну и пусть все думают, что играет гимназистка. Зачем объяснять!
Артемка подумал, не о нем ли идет речь, и даже хотел тихонько спросить Алешу, но Алеша уже шел на сцену, чтобы улечься на диван: он играл Подколесина.
- Сеня, Артемка, приготовьтесь! - крикнул Коля. Артемка рванулся, но тут же сдержал себя. А ноги все-таки дрожали. Вслед за Сеней он поднялся сзади сцены на подмостки и в ожидании сел па табуретку.
Алеша сделал губами "пах-пах-пах", будто курил трубку, потом повел глазами по "потолку" и начал:
- "Вот как начнешь эдак один на досуге подумывать, так видишь, что наконец точно нужно жениться".
И так это вышло у него по-домашнему, спокойно, что успокоился и Артемка.
Потом вышел Сеня, и между Подколесиным и Степаном начался разговор о фраке. Сеня играл плохо.
- Ты ж пойми, - поправлял его Коля: - Степан - слуга, крепостной, ленивый, ему не хочется подняться с лежанки, а барин только и знает: "Эй, Степан!", "Эй, Степан!" Отвечай ему скучно, гляди в сторону, а ты торопишься, говоришь с испуганным видом - зачем? Ну, сначала!
"Вот голова!" - подумал Артемка, еще более проникаясь уважением к Коле. Он взглянул в "публику", как, мол, та считает, и сердито отвернулся: гимназисты смотрели не на Алешу и Сеню, а на него, Артемку, и перешептывались. Артемке опять стало не по себе.
"Хоть бы скорей уж!" - подумал он с отчаянием. Наконец Степан доложил:
- "Старуха пришла".
- "А, пришла; зови ее сюда", - отозвался Подколесин.
Артемка глотнул воздуху, вскочил и посмотрел на Колю. Тот жестом показал, откуда и куда идти.
- "А, здравствуй, здравствуй, Фекла Ивановна! - сказал Подколесин, и в глазах Алеши Артемка увидел нескрываемое любопытство. - Ну, что? Как? Возьми стул, садись, да и рассказывай. Ну, так как же, как? Как бишь ее: Меланья?.."
Артемке покачалось, что доска у него под ногами куда-то уходит. Неживыми руками он взял стул и вместе с ним, как на палубе парохода в качку, пошел к дивану.
- Ближе, ближе, - показывал Коля, - вот сюда. Артемка поставил стул, сел и, сдерживая себя, чтобы не торопиться, сипло сказал:
- "Агафья Тихоновна".
- Так, - кивнул головой Коля. - Только громче немного.
И от этого "так" у Артемки сразу освободилось дыхание. Он чуточку помолчал и уже чистым голосом медово протянул:
- "Агафья Тихоновна".
- "Да, да, Агафья Тихоновна. И, верно, какая-нибудь сорокалетняя дева?" с возрастающим любопытством отозвался Алеша.
Артемка взглянул на Колю. Тот поощрительно кивнул. По лицу Феклы разлилась сладость:
- "Уж вот нет, так нет; то есть, как женитесь, так каждый день станете похваливать да благодарить!" - Артемка поднес ладонь к губам и чмокнул ее.
- "Да ты врешь, Фекла Ивановна!" - воскликнул Алеша, с явным удовольствием входя в роль.
Теперь Артемка даже не взглянул на Колю. Поджав по-старушечьи губы, он сказал:
- "Устарела я, отец мой, чтобы врать; пес врет", - и такую состроил обиженную физиономию, что кто-то из гимназистов не выдержал и прыснул.
Артемка вскинул голову: гимназисты смеялись весело, добродушно. Артемка посмотрел, понял, что победил, и тоже засмеялся.
АРТЕМКА ОБЗАВОДИТСЯ ГАРДЕРОБОМ
Заглянув в будку, всякий бы решил: с ума спятил парень. Иначе зачем этому парню строить перед зеркальцем гримасы и по-старушечьи болтать разный вздор! Впрочем, в эти дни Артемка действительно был вне себя. Он до того входил в роль, что, позови кто-нибудь на базаре: "Фекла Ивановна!", он обязательно выскочил бы из будки.
С каждым днем репетиция шла все лучше. Хотя Артемка и удивлялся раньше, что гимназисты ходят по сцене как-то ненатурально, но и у него самого сначала путались ноги. И с руками была беда: иногда Артемка прямо не знал, куда их девать. Только на третьей репетиции догадался, что ими можно придерживать концы шали.
Но от одного недостатка Артемка так и не смог избавиться: сваха Фекла и торговка Дондышка в его воображении почти полностью сливались в один образ, и он незаметно для себя уснащал речь Феклы такими оборотами, что Леночка и Нюра в испуге только глаза расширяли.
- Стой! - вскрикивал Коля. - Иди сюда, посмотри в книгу. Ну, где здесь написано: "Чтоб тебе рожу перекосило"? Нет таких слов в роли!
- Правильно, нет! - удивлялся Артемка. Потом смотрел в тетрадочку и опять удивлялся: - И тут нет. Чудно!
Расписывая невесту, он сравнивал ее с медовой халвой. Яичницу называл толстобрюхим идолом, Кочкарева - брандахлыстом. Коля запрещал одни слова Артемка говорил другие, Коля запрещал другие - Артемка пускал в ход третьи. Ничего не добившись, режиссер махнул рукой.
На четвертой репетиции Артемка подошел к Коле и тихонько сказал:
- Юбки у меня нету - вот беда.
- Юбки нет? - засмеялся Коля. - Ну, это не такая уж беда!.. Леночка, Нюра, вы поможете?
- Поможем, - ответили девушки. После репетиции Нюра сказала:
- Пойдемте с нами.
Шли вчетвером: Леночка, Нюра, Коля и Артемка. В такой компании Артемке еще не приходилось ходить по улице.
Шли к Нюре, а Нюра жила в самом центре. К счастью, солнце уже село и только алели края облаков. А когда вышли на Главную, и совсем стемнело. У парадного входа с эмалированной дощечкой на двери остановились. Нюра уже подняла руку к кнопке звонка, но потом повернулась и скользнула по Артемке взглядом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20