Одни сказали: "Державный принц, мы приготовили подарки", а другие: "Державный принц, мы приготовили драгоценности"; пес же всем отвечал: "Хвалю ваше радение. Завтра встречайте нас с принцессой с лошадьми и каретами, и пусть все будет лучше лучшего; ибо из этого дома мы увезем гостью, которой не доводилось еще ни путешествовать с нами, ни пировать в наших чертогах".
- Воля вашего высочества да будет исполнена, - отвечали крохотные придворные и дамы. Когда же все они исчезли в ночи, безобразный пес вытянулся на соломе, дитя-Милосердие заворочалась во сне, а в окно чердака заструился лунный свет.
Подобно горничной и хозяйке, хозяин в ту ночь глаз не сомкнул, размышляя о невиданном зрелище. Он вспомнил, что дед некогда рассказывал, будто неподалеку от его лугов проходит тропа в страну фейри; косари, бывало, видели, как сияет и лучится она в летних предутренних сумерках, когда отряды фейри возвращаются домой. Вот уже много лет никто ничего подобного не слышал и не видел; но хозяин разумно заключил, что происходящее на чердаке наверняка - дело рук фейри, а безобразный пес персона весьма важная. Более же всего фермер ломал голову над тем, что за гостью заберут фейри из его дома; и, обдумав дело со всех сторон, решил, что, верно, речь идет об одной из его дочерей: ведь они такие красавицы, и впридачу разодеты в пух и прах!
Так что богатый дядюшка дитяти-Милосердия поутру первым делом распорядился, чтобы псу на завтрак поджарили баранины, и собственноручно отнес ему блюдо в старый коровник; но пес так и не отведал ни кусочка. Напротив, зарычал на хозяина и непременно укусил бы его, если бы тот не убежал подобру-поздорову вместе со своей бараниной.
- Странные обычаи у фейри, - сказал себе хозяин, но подозвал к себе дочерей и вполголоса велел им одеться в лучшие платья, поскольку не мог сказать с уверенностью, которую из них призовут в именитое общество еще до наступления ночи. Кузины дитяти-Милосердия, услышав это, вырядились в самые богатые свои шелка и кружева, и весь день прохаживались из кухни в гостиную, что твои павлины, дожидаясь обещанных отцом гостей, а маленькая девочка наводила чистоту в маслодельне. То-то разозлились хозяйские дочки, когда сгустилась тьма, а никто так и не явился; но как только вся семья села за ужин, безобразный пес разразился лаем, и в дверь черного хода постучала старая нищенка. Дитя-Милосердие открыла дверь и уже собиралась предложить ей ужин и постель, как обычно, но старуха молвила:
- Сегодня - самый короткий день в году, и я возвращаюсь домой, дабы задать пир после всех моих долгих странствий. Вижу, ты хорошо заботилась о моем псе; а теперь, ежели поедешь со мною в мои чертоги, он и я сделаем все, что в наших силах, чтобы достойно принять тебя. А вот и наша свита.
Не успела старуха договорить, как вдалеке послышались рога и флейты, и вспыхнули огни: то в открытых раззолоченных экипажах, запряженных белоснежными лошадьми, прибыла огромная свита, разодетая так пышно, что все придворные и дамы так и искрились золотом и драгоценностями. Первая, самая роскошная из карет была пуста. Старуха за руку подвела к ней дитя-Милосердие; безобразный пес тоже вскочил внутрь. Надменные кузины, разодетые в пух и прах, вышли к дверям, да только на них никто и внимания не обратил. И едва старуха и пес оказались в карете, как с ними произошла чудесная перемена. Безобразная старуха вмиг превратилась в прекрасную юную принцессу с длинными золотыми локонами, в зелено-золотом платье, а безобразный пес, сидящий рядом с нею, сделался красавцем-принцем с каштановыми кудрями, одетым в пурпур и серебро.
- Мы - принц и принцесса Фейриленда, - молвили они изумленной девочке, едва кареты тронулись, - и вышел промеж нас спор, остались ли еще в эти лживые, корыстные времена на свете добрые люди. Один говорил, да, а второй - нет; и я проиграл заклад, - добавил принц, - и теперь с меня пиршество и подарки.
Ничего больше об этой истории дитя-Милосердие не слышала. Одни фермерские домочадцы, глядевшие вслед кавалькаде в лунном сиянии, рассказывали, что кареты поехали через луг туда-то и туда-то; другие уверяли, что совсем в другую сторону, так что о направлении они спорят и по сей день. Но дитя-Милосердие отправилась с благородными правителями фейри в страну, равной которой отродясь не видывала: землю там ковром устилали примулы, а в воздухе разливался и не гас летний сумеречный свет. Гостью проводили в королевский дворец; и семь дней подряд пиры там сменялись танцами, а танцы - пирами. Девочка ходила в платьях бледно-зеленого бархата, а спала в покоях, отделанных перламутром. Когда же празднество подошло к концу, принц и принцесса щедро одарили гостью золотом и драгоценностями, - дитя-Милосердие такой груды и не унесла бы; так что домой ее доставила карета, запряженная шестеркой белых коней. И на седьмой вечер, что пришелся точнехонько на Рождество, когда семейство фермера уже решило промеж себя, что девочка никогда не вернется, и уселось ужинать, услышали они, как кучер затрубил в рог, и увидели, как выходит она из кареты вместе со всеми драгоценностями и золотом у черного хода, где некогда приветила безобразную старуху-нищенку. Волшебная карета укатила прочь и к фермерскому дому более не возвращалась. Но дитяти-Милосердию впредь уже не приходилось мыть и чистить, ибо стала она знатной дамой, даже в глазах своих надменных кузин.

1 2 3