Берегись!
Болельщики сжали Абониту со всех сторон, вынуждая прекратить отступление и принять бой. Теперь ему некуда было податься при виде надвигающегося, как гора, Муталли. Абониту отпрыгнул вправо, однако натолкнулся на стену рук. Видимо, он отчаянно пытался избежать решающей схватки, но теперь это было невозможно. Грозный враг изготовился к расправе.
Однако, сделав рывок, Муталли поскользнулся на утоптанном снегу. Ему удалось устоять на ногах, но, пока он восстанавливал утраченное на долю секунды равновесие, Абониту ринулся вперед и врезался головой ему в грудь, одновременно погрузив кулак ему в живот. Муталли рухнул на снег. Падая, он раскинул руки, чтобы поудобнее опереться о землю и побыстрее встать на ноги. Абониту ударил его сапогом по руке, сжимающей кинжал. Муталли остался безоружен. Другим сапогом Абониту нанес ему сильный удар прямо в лицо, а потом занес собственный кинжал, готовясь к смертельному удару.
Но в последнее мгновение Муталли удалось увернуться от удара и схватить Абониту за ноги. Колени Абониту подогнулись, и они вдвоем покатились по снегу. Однако Муталли не смог ничего больше предпринять; Абониту орудовал кинжалом как бешеный, нанося удары Муталли в лицо, в бок, в плечи, пока не всадил его с размаху глубоко в грудь.
Муталли поперхнулся и замер. Из уголка его рта побежала на снег струйка крови.
Абониту медленно выпрямился и огляделся, всматриваясь в лица, чтобы понять их выражение. Эндрю видел, что на них нельзя что-либо прочесть. Люди были потрясены исходом битвы и не знали пока, как к нему отнестись. Вдруг они бросятся на Абониту? Достаточно было всего одной искры – а ею мог стать враждебный выкрик кого-нибудь из ибо, – чтобы начался разгул кровожадной ненависти и мести.
Словно зная, что именно с этой опасностью сейчас следует считаться больше всего, Абониту впился глазами в людей из племени ибо, как будто провоцируя их, и, простояв так какое-то время, презрительно пнул тело Муталли ногой.
– Уберите это, – произнес он и, помолчав, добавил:
– И заройте. Мы не бросаем своих мертвых как мусор. Земля слишком тверда, чтобы рыть ее лопатой, придется прибегнуть к бурам.
Он отвернулся и побрел прочь. При его приближении люди расступились, и круг распался. Отойдя ярдов на двадцать, он остановился и указал на Эндрю:
– Отпустите его. И пускай повара займутся завтраком.
Через час мы отправляемся в путь.
Попыток оспорить главенство Абониту не последовало.
Когда экспедиция тронулась с места, его «ховеркрафт» встал во главе колонны, остальные вытянулись цепочкой позади, Во время дневного привала люди высыпали на снег и собрались вокруг судна Абониту, подобно тому как раньше центром притяжения служил корабль Муталли. Все утро Абониту не выпускал из рук бумагу и карандаш. Стоя как можно дальше от него, чтобы не навлекать лишних подозрений, Эндрю все же не мог не подметить его прямую осанку и важность, отличающую лидера.
– Вот имена командиров экипажей! – Абониту огласил список. – Они подчиняются только мне. Каждый назначает себе заместителя, который сможет заменить его в случае необходимости, и докладывает мне о своем выборе сегодня же вечером. Своим заместителем я назначаю полковника Зиггури. Если со мной что-нибудь случится, он займет мое место. Понятно?
По толпе пробежал гул одобрения. Зиггури, такой же йоруба, как Абониту и большинство участников экспедиции, имел наивысшее воинское звание после Муталли и был бы назначен заместителем даже им. Это был высокий худощавый человек с бородкой клинышком и спокойным, пристальным взглядом. Он коротко кивнул Абониту, соглашаясь с назначением и как бы обещая преданность. Абониту сделал самый лучший, даже единственно возможный выбор. Не забыл он и об ибо: двое из них были назначены командирами экипажей – как раз те, от которых следовало бы ожидать больше всего беспокойства, останься они вместе.
– Теперь порядок действий, – продолжил Абониту. – На время привала от каждого экипажа выделяется по одному караульному. Никто не покидает судна, пока не последует команда капитана, а тот дожидается моего распоряжения. Экипажи подчиняются своим капитанам без пререканий. Любая жалоба на капитана адресуется полковнику Зиггури. Однако главное требование – подчинение приказам непосредственного командира.
Он обвел свое войско пристальным взглядом.
– Пока все. Позднее я вызову капитанов.
Абониту махнул рукой, распуская людей, и спустился на снег. Африканцы расступились. Он оглянулся:
– Эндрю, пошли со мной!
Они протиснулись сквозь толпу и побрели в сторону от круга, образованного замершими «ховеркрафтами». У подножия холма, поднимающегося рядом не то с замерзшей рекой, не то с дорогой, они замедлили шаг. Вокруг высились заиндевелые скелеты деревьев; по тому, как они уходили вдаль, следуя прихотливой траектории, можно было заключить, что между ними вьется речное русло – дорожный комитет графств, окружающих Лондон, ни за что не позволил бы строить такую извилистую дорогу. В отдалении тянулось нечто напоминающее железнодорожное полотно.
Абониту поправил очки; над его правым ухом красовался теперь глубокий шрам, и пластырь не давал правильно пристроить дужку.
– Эти очки надо беречь как зеницу ока, – пояснил он. – Единственная запасная пара.
– Ты считаешь, что это правильный ход – уйти и беседовать со мной наедине? Я старался держаться от тебя подальше.
– Спасибо, что ты обо мне позаботился, но в этом не было необходимости. Теперь я держу их в руках, и было бы ошибкой хоть в чем-то идти на компромисс. Они не поднимутся против меня, увидев, что я говорю с тобой наедине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73