– Раньте времени говорить об этом как-то странно.
Женщина чуть проглатывает конец фразы, что, правда, очень женственно. Может быть, так выражается ее смущение. Мужчина сразу же улавливает это и говорит решительно, хотя в тоне его проскальзывают нотки растерянности:
– Вы ошибаетесь. Я говорю о своих, уже существующих детях.
Лицо женщины сереет.
– Странно. Я внимательно прочла вашу карточку, в ней написано, что у вас нет детей.
– А-а, в карточке… – Мужчина облизывает губы и смотрит в пустую чашку. – Да, в карточке действительно…
– Вы написали неправду?
– Никакой особой неправды там нет.
– Вот как? Написать неправду, которая моментально обнаружится…
– Как бы это лучше сказать?… Речь идет не о таких детях. Не о таких, о которых следует писать в карточке…
– Тайный ребенок?
– Пожалуй, в некотором смысле…
– Наверно, внебрачный ребенок, которого вы пока не признали?
– Я же вам говорю, речь идет совсем не о таких детях, которых признают или не признают.
– Ничего не понимаю.
– В обычном смысле они на свете не живут и включить их в жизнь тоже невозможно…
Женщина, продолжая пристально смотреть на мужчину, чуть склоняет голову набок, лукаво улыбается, обнажая зубы, и кивает головой, будто своим мыслям:
– Все понятно… Если вы это имеете в виду, то мне все понятно.
– Что вам понятно?
– Просто вы их видели во сне.
– Да, возможно, и во сне. Но сон был наяву. Они дышат, двигают руками и ногами – сон наяву.
– Интересно, интересно вы рассказываете…
– Я вам уже говорил и повторяю снова: дети действительно живые. Реально существующие в биологическом смысле дети. Если вы мне не можете поверить хотя бы в этом…
– Где они живут?
– В моем доме, разумеется. В подвале моего дома. Я называю его подвалом, но там все оборудовано так, чтобы они не испытывали ни малейших неудобств… Это идеальное жилище, если отвлечься от того, что оно полностью изолировано от внешнего мира.
– Интересно. Ну и дальше…
– То, что я рассказал, не пустая болтовня.
– Я вас слушаю вполне серьезно.
– Детей двое. Старшему тринадцать лет, младшему недавно исполнилось девять. Но меня вот что беспокоит – станете ли вы другом этих детей, существует ли такая возможность, пусть даже самая маленькая? Разрешите мне хотя бы надеяться на это.
– Что ж, если вы действительно этого хотите…
– Тогда позвольте мне задать еще один вопрос… Если бы в таком положении оказались вы… Нет, я напрасно это делаю. Вопрос, имеющий подобную посылку…
– У меня была тетя, дальняя, дальняя родственница, я, правда, не состояла с ней в кровном родстве – так вот, она держала кошек.
– Кошек?
– У нее было четыре поколения кошек – всего штук тридцать. И никто их никогда не видел.
– Вы ставите меня на одну доску со своей ненормальной тетей…
– Моя тетя вовсе не была ненормальной. Каждый день хозяин ближайшей рыбной лавки привозил ей еду для тридцати кошек. Кошки существовали на самом деле. И я ни разу в этом не усомнилась. Если кому-то это действительно необходимо, нет ничего проще, как поверить в существование тридцати кошек.
– Да, вы несомненно человек, который мне нужен. Все же задам вам вопрос. Какое небо вы бы хотели создать для наших детей? Вместо этого, затянутого смогом…
– Ослепительно голубое летнее небо морского побережья.
– Почему?
– Или, может быть, осеннее. Осень – изумительный сезон, когда уже не жарко, созревают фрукты…
– Это нереально.
– Вы так думаете?
– Детям придется жить лишь вдвоем на вымершем земном шаре. Им будет не до выбора сезона. Им нужна суровая закалка, чтобы они смогли выжить, противостоять любым невзгодам.
– И даже смогу?
– Нет, смог и человек взаимно исключают, взаимно уничтожают друг друга. Потому-то с самого начала – правда, тут были и экономические причины – я выбрал небо пустыни.
– Детям – пустыня, не слишком ли это жестоко?
– Но я сделал поблизости небольшой оазис. И что, вы думаете, произошло?
– Как что произошло?
– Дети, точно дикие животные, по одному запаху учуяли воду.
– Очень интересно. Вы мне не закажете чаю?
– Может быть, попьем его у меня дома? Чаю у меня сколько угодно. И кроме того, прежде чем вы примете окончательное решение, я думаю, хорошо бы вам встретиться с детьми…
– Когда я попаду в ваш дом, то тоже увижу небо пустыни?
– Нет. Теперь пустыню я уничтожил. Детей я поселил в джунглях третьего ледникового периода. И потому, что там бродят динозавры, от огромных до самых маленьких, и потому, что все живое превращается в уголь и нефть, этот период имеет очень много общего с современностью.
– В таком случае не придут ли в конце концов ваши дети к тому же, к чему пришли мы? Ведь наши предки тоже прошли когда-то через ту же самую эпоху динозавров…
– Ошибаетесь. Моим детям не придется жить как первобытным. Мы обогащены знаниями и техникой. Кроме того, если вы окажете им помощь в учебе, процесс их развития, естественно, будет совсем иным, чем у первобытного человека.
– А как вы объясняете детям все, что касается современности?
– Для чего им рассказывать об этом?
– Но ведь полностью изолировать их от внешнего мира тоже невозможно. С улицы доносятся гудки автомобилей, в дверь стучат разносчики товаров.
– Подвал абсолютно звукоизолирован. Правда, однажды мне пришлось здорово поволноваться. Водопроводная труба, проложенная в железобетонной стене, неожиданно лопнула. И подвал стало затоплять. Пришлось детей запереть в сундуке и вызвать водопроводчика. Но дети сквозь щель все же увидели, как он работает. Я совсем растерялся. Как им объяснить, кто это?…
– Но они видят вас, и, значит, какое-то представление о людях у них должно быть.
1 2 3 4 5