– Правда, они забыли добавить меда с лимоном. Но ты же меня знаешь: вот появятся девочки, и мне сразу станет лучше.
Я представила себе, что сейчас творится за кулисами: кто-то лихорадочно подкрашиватся, кто-то расчесывает волосы после бигудей, остальные в нервном ожидании бесцельно расхаживают взад-вперед. Бедные девочки. В последние минуты перед шоу даже профессиональные модели нервничают, а тут – вообще первый в жизни выход на подиум. Мне в этом смысле повезло – никаких конкурсов, никаких финалов. Вилли О'Брайен сразу взял меня в оборот и увез в Париж. Через четыре месяца я уже красовалась на обложке французского издания «Вог», а Чарли Лобьянко готовился к моему прибытию в Нью-Йорке. Двенадцать девушек, которые сейчас предстанут перед строгим жюри, отобраны из нескольких сотен участниц конкурса, откликнувшихся на объявление агентства «Этуаль» в журнале «Мне семнадцать». Финал конкурса «Девушка года» снимает телевидение, о нем напишут газеты, – хороший шанс для начала карьеры. Победительница поедет на международный финал в Нью-Йорк, но что станется с остальными?
– В этом году подобрались замечательные девушки. – Надо мной наклонилась Грейс Браун, шеф лондонского отделения «Этуаль». Она словно прочитала мои мысли, отвечая на невысказанный вопрос. Я люблю Грейс. Она всегда спокойная, уравновешенная. Этой женщине, как, впрочем, и Чарли обязаны своей карьерой не меньше половины супермоделей мира. И я в том числе. Сама бывшая манекенщица, она прекрасно выглядит в свои сорок четыре. И, как никто, умеет работать для других.
– Не говори пока Чарли, – продолжила она, – но пятерых мы уже почти приняли.
Под «Возлюбленного» Мадонны на подиум парами начали выходить девушки. Вообще-то мне всегда нравилась эта песня, она создает настроение, но слова об усталости, разочаровании, об игре, которая заведомо проиграна, не слишком-то подходили к этому вечеру. Ведь для девушек именно сегодня мечты стали реальностью. Но заводная мелодия сделала свое дело: девушки почувствовали себя свободней и двигались уверенно. Зрители раскачивались в такт музыке, подпевали, – словом, все веселились от души. Чарли ласково обнял меня за плечи и привлек к себе. Я не выдержала и засмеялась: он был просто на седьмом небе от блаженства. Ничего ему в жизни больше не нужно: лишь бы сидеть вот так у подиума и наслаждаться созерцанием мелькающих перед носом стройных ножек. Перед каждым из членов жюри лежала стопка фотографий финалисток со всеми необходимыми данными, но я решила в них не заглядывать. Мне хотелось самой угадать, о каких девушках говорила Грейс.
Все сразу поняли, кто станет победительницей – стоило ей только шагнуть на подиум. В любом случае мы выбрали бы именно ее. И выделялась она вовсе не тем, что была единственной темнокожей финалисткой. Эми Ла Мар появилась последней, без пары: она выглядела так потрясающе, что выходить рядом с ней было бы чистым безумием. Я уже твердо знала, что она победит. Но, думаю, все мы с самого начала очень хорошо понимали, что ее победы не будут легкими. Мир моды консервативен, он не сразу примет девушку с таким резким, твердым лицом и тем более с такой кожей – не мулатской, нежного цвета кофе с молоком, а темной, действительно черной кожей.
Она не могла похвастаться распущенной по плечам шелковистой гривой: простая короткая стрижка, выбеленные волосы. Четкие, правильные черты лица. Огромные карие широко поставленные глаза лукаво поглядывали в нашу сторону, радостная улыбка открывала белоснежные зубы. На ней было изящное черное платье в обтяжку длиной до щиколоток, с подплечиками и длинными рукавами. Скромное, закрытое платье, – но оно не могло скрыть ни одной линии ее безупречного тела. И еще в этой девушке чувствовалась какая-то особенная невинность, свежесть, непосредственность. Вместо того, чтобы просто развернуться на краю подиума, она неожиданно исполнила несколько танцевальных па. Она откровенно радовалась жизни! Публика влюбилась в нее с первого взгляда и встречала каждый ее выход восторженными криками и аплодисментами. Эми стала звездой этого вечера.
И вот во время последнего выхода Эми Ла Мар, когда оставалось только вызвать всех девушек на сцену и объявить имя победительницы, из толпы вдруг вынырнула невысокая темнокожая женщина. Она поднялась на подиум и взяла у ведущего микрофон:
– Дайте мне сказать!
Все повернулись к Чарли Лобьянко. Он махнул рукой: пусть говорит.
Да, к таким речам самодовольный мир моды, конечно, не привык.
– Как вы могли заметить, – горячо начала женщина, – в финал попала только одна темнокожая девушка. Я хочу знать: почему? Почему же только одна? Найоми Кэмпбелл стала первой темнокожей моделью, которая появилась на обложке «Тайм» и французского «Вог», но это случилось только сейчас, в 90-е годы. Вероника Уэбб – первая темнокожая модель, которую взял «Ревлон», но получает ли она столько же, сколько платят белым моделям? Никому до этого нет дела. Хватит пальцев одной руки, чтобы пересчитать темнокожих моделей. А работы много. Почему бы ее не предложить темнокожей девушке? Скажите мне, почему? Мы сегодня видели настоящую черную Венеру. Конечно, она не похожа на Иман, она и на Найоми не похожа. И с Тирой Бэнкс у нее ничего общего. Она прекрасна сама по себе. Только взгляните на нее…
Я видела, как испугалась бедняжка Эми Ла Мар от этого непрошеного заступничества. Она буквально затрепетала и в любую секунду готова была броситься бежать за кулисы. Знакома ли ей эта женщина? Кто она? Журналистка? Активистка черного движения? Да кто бы она ни была!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114