Она-то мне и показала ту статью в журнале, и твою фотографию, и тут я понял, что у меня есть твое фото. Я сам его сделал, когда был еще ребенком. Я снимал аппаратом, который оставила мне мать. Я хранил все свои фотографии, чтобы ей потом показать. Все, кроме той, где была ты. А когда мать стала приходить к тебе готовить и я узнал номер твоего телефона, я подумал, что…Ведь это было так просто. Я всегда чувствовал себя клоуном. Шутом. Дома никто не относился ко мне серьезно. Мне нужно было доказать им, что я… я…
– Чего-то стоишь?
– Вот именно. Что со мной надо считаться. А Энджи и отец никогда не принимали меня всерьез. Поэтому я должен был разыскать мать. Только она и относилась ко мне серьезно. Только она и оставалась со мной, пока ко мне не вернулась Тесс. И мой план сработал, верно? Она ведь получила этот контракт и заменила тебя, Сван.
Он смотрел на меня с тревожным ожиданием, ждал одобрения, поддержки.
– Да, Майо, она получила контракт. Но разве ты знаком с Энджи? Ты говоришь про Энджи, которая ведет дела Тесс?
– Да, но Тесс знает, что не должна рассказывать Энджи обо мне. Это наш секрет.
– Но откуда ты знаешь Энджи, Майо?
– Откуда? А ты как думаешь? Мы с ней выросли вместе. Она моя родная сестра.
Через несколько минут приехал Рори, я не подошла к телескопу в одиннадцать часов, вот он и забеспокоился. Майо уже спал, положив голову мне на колени. Мы оставили его в гостиной и провели ночь вместе. На следующее утро мы отвезли Майо домой к Брайди и сообщили ей новость: ее дочь летит в Нью-Йорк.
– Брайди, – спросила я, – как же Энджи смогла понять, что Майо – это ее брат Патрик?
– Наверное, она не до конца была уверена, но так ли уж много людей по имени Майо? А я всегда звала его только так – он родился в местечке Майо в Ирландии, я и сама оттуда родом. И мы все звали его так, когда он был маленький. Только потом отец стал называть его настоящим именем – Патрик. Старшие дети повторяли за отцом. А для меня он всегда был только Майо, и когда он объявился здесь и разыскал меня, то сам попросил звать его старым детским именем.
Я внимательно взглянула на Брайди: она выше Энджи, но волосы те же самые – черные, вьющиеся. И глаза васильково-голубые, как у дочери. Как они похожи! Раньше я смотрела на Брайди и видела только кухарку, а сейчас передо мной стояла красивая цветущая женщина, немного располневшая, – такая уж у нее работа – но все равно необыкновенно интересная. В молодости из нее получилась бы великолепная модель…
– Брайди, можно я кое о чем вас спрошу, если только это не слишком личное? Почему вы оставили семью?
Вместо ответа она открыла дверь и позвала:
– Феликс!
В комнату вошел высокий мужчина с седой бородой. Он увидел меня, и его приятное обветренное лицо осветилось улыбкой. Сразу чувствовалось, что этот человек ценит женскую красоту.
– Я полюбила, – сказала Брайди. – Я оставила семью ради любви. Джозефа Дойла я, признаться, никогда не любила. Думала, что люблю, когда выходила замуж. Но я тогда была совсем девчонка. А потом пошли дети, и мне стало казаться, что я попала в ловушку. Тогда-то мы и встретились с Феликсом. Все получилось само собой – он стал моим спасением. Он как раз собирался в Америку – ирландец в поисках новой жизни. Я ведь в душе романтик, Лебедь. Вспомните, как я радовалась за вас, когда вы встретили своего Рори. У вас это настоящее, уж я-то знаю. Как и у меня с Феликсом. Я увидела его и поняла, что должна быть с ним. Если бы я не ушла тогда, я бы ушла потом. Это я точно знала. И Джозеф знал, что бы он там ни говорил детям.
– Но вы никогда не звонили, даже не писали писем…
– Я считаю, лучше отрубить сразу. Если бы дети захотели меня найти, то можно было бы порасспрашивать людей и узнать дорогу. Майо ведь быстро меня отыскал. Вот и Энджи тоже приедет. Мы снова объединимся… Вот только что мы будем есть за праздничным столом? О Господи, надо поскорее бежать готовить…
Как прошла встреча Энджи с матерью, я не знаю. Должно быть, непросто. Может быть, даже лучше, что они жили порознь, пока Энджи подрастала. Уж слишком разные они по характеру – Энджи практичная и земная, упрямая, как отец, а Брайди – мечтательная и романтичная. И при этом превосходная повариха! Наверняка они бы все время противостояли друг другу, а Энджи досталась бы роль няньки при братьях и сестрах. Впрочем, кто знает?
Кто меня по-настоящему удивил, так это Тесс. В тот же вечер я позвонила ей в Лондон и рассказала о Патрике. Оказывается, она все о нем знала – конечно, кроме посланий Демона.
– Я снова встретила его в Париже, и с тех пор мы не разлучались. Он такой ранимый, Сван, и такой застенчивый… Но ведь и я очень долго была такой! Я поняла, что мне надо стать сильной, чтобы ему помочь. Я очень люблю его, Сван. И я очень многим ему обязана. Не считая Энджи, это единственный человек, который вдохнул в меня надежду в самом начале пути. Мы часто ходили пить кофе и много разговаривали. Говорили часами, и я потом всегда словно оживала. Я знаю, что причинила ему боль, когда уехала в Италию с Бобби. Он ведь такой уязвимый, Сван, еще больше, чем я. Надеюсь, Энджи все поймет. Сможет понять, когда сама полюбит по-настоящему. Патрику нужно лечиться, и теперь, слава Богу, мы все сможем о нем позаботиться. Нельзя лишать человека любви только потому, что у него чересчур ранимая душа. Наоборот, такие люди больше других нуждаются в любви, и мы все должны это понимать.
Мы все? Но теперь Тесс стала девушкой проекта «ЛЕБЕДЬ», и она больше не сможет быть с ним! Разве она не понимает? Теперь она – Лебедь, и ее жизнь теперь изменится до неузнаваемости. Все время работа и бесконечные поездки, встречи с другими мужчинами, которые наверняка будут ярче и интереснее Патрика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114