Это землетрясение…
– Нет, я думаю, что это кое-что другое.
– Не смейся, Жоан. Я думаю, что нас спасли, или защитили те возлюбленные. Спасая наши жизни, они как бы замаливали свои грехи.
– Или смывали свой позор.
– Нет, любовь это не позор. Любовь не может быть позором. Она возвышенна и прекрасна. Мне бы хотелось думать, что это правда, моя милая.
– Как ты романтичен! А еще говорят, что археологи страшные зануды.
– Слухи! – ответил Луис и улыбнулся.
– Но я собираюсь хранить все в тайне. Мне этот археолог-романтик и самой нужен.
– Что ж, мы будем предоставлены друг другу долгое время. В музее чуть не прыгали от радости, когда узнали о нашей находке и прочитали письмо твоего отца. Похоже, еще несколько лет нам придется жить в нашем маленьком домике.
– Нет ничего лучше! – воскликнула Жоан. Луис склонил голову и поцеловал ее долгим, страстным поцелуем.
Вскоре на горизонте показалась пристань Хогена. Уже издалека можно было разглядеть три фигуры, стоявшие на ней. Это были Франк, Сальма и Ланнек. Они приветственно махали руками. Жоан и Луис счастливо посмотрели друг на друга.
– Мы дома, любовь моя, – тихо сказал он. – Мы дома.
Когда спустились сумерки, две молодые пары и пожилой господин сидели на террасе, увитой лианами. Колумбийские джунгли говорили, пели, благоухали. И в мире не было ничего, кроме негромкого разговора, позвякивания фарфоровых чашек, терпкого запаха сумерек, ничего, кроме истории любви.
В саду повар, который был еще истопником и сторожем, зажег фонари. Джунгли сразу резко потемнели и отступили назад. Померкли звезды, и ночное светило растаяло, как леденец. Но оно было там, в невообразимой вышине, где только пустота и хрустальный перезвон времени. Мир вечен. Это самое главное. И, наверное, не важно, что луна почти не видна.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84