Просто молилась, затем оторвала подкладку от своего платья, бережно завернула ребенка и нежно поцеловала в лобик:
– Бедное дитя, это все, что я могу для тебя сделать.
Острым камнем она выкопала глубокую яму и похоронила мальчика под старым деревом, тянущим свои корявые ветви в сторону моря.
Целую неделю Люси была на грани жизни и смерти. Френсис почти все время молчал и метался по комнате, как лев в клетке. Он ни разу не спросил Морган, похоронила ли она ребенка: ему и в голову не приходило, что она посмеет ослушаться.
Когда наконец стало ясно, что жизнь Люси вне опасности, доктор Уимбл сообщил Френсису, что ей ни в коем случае нельзя больше рожать. Френсис ничего не ответил, но в тот же вечер отправился в деревню и напился.
Морган не подозревала о диагнозе доктора Уимбла, пока сама Люси не рассказала об этом. Но она знала, что Френсис отсутствовал целую ночь, и, когда Люси к утру позвала его, Морган спустилась вниз, чтобы немедленно провести к жене, как только он вернется.
Он появился около девяти, едва держась па ногах. Когда он подошел ближе, Морган почувствовала запах спиртного, а на его щеке увидела четыре длинные царапины. Морган подумала о Люси, вспомнила ее бледное худенькое личико, утонувшее в подушках, и ярость охватила ее.
– Ты грязная скотина! Пьешь и веселишься, а твоя несчастная жена страдает! Конечно, она нужна тебе только для удовлетворения твоей низкой похоти!
Глаза Френсиса блеснули. Он замахнулся было на Морган, но тут же опустил руку и резко отвернулся.
– У тебя злобный мерзкий язык, Морган, – сказал он, стараясь сохранять равновесие.
– Ты! Смеешь осуждать меня! Я не знала, что сказать бедняжке Люси, целых два часа выдумываю несусветную ложь, чтобы не волновать ее. Ты не посмеешь пойти к ней в таком виде. Эти царапины – как ты намерен их объяснить?
Обернувшись, он схватил Морган за плечо.
– Я не намерен ничего объяснять, особенно тебе! – прорычал он.
Видимо, Френсис рассчитывал, что она вскрикнет от боли, испугается, но вместо этого Морган твердо и спокойно проговорила:
– Отпусти меня, Френсис. Немедленно.
К ее удивлению, он послушался и молча ушел, грохоча тяжелыми башмаками по булыжнику двора.
Он направился прямо к Люси. Она сама рассказала Морган о визите мужа и о том, что сказал доктор Уимбл. Это очень огорчило Люси, но переживала она в основном за Френсиса, а не за себя.
О том, в каком виде появился муж, Люси не сказала ни слова. Видимо, хорошо понимала его.
К началу октября Люси полностью оправилась, а к Френсису вернулось его обычное чувство юмора. Первые пару недель после своего ночного загула в деревне он почти ежедневно навещал могилу сына у моря. Джеймс рассказал, что Френсис поставил там крест, и они с Люси вместе ходили туда.
Осень выдалась ясная и теплая, и на этот рая ничто не мешало собрать богатый урожай. Впрочем, по всей Англии земледельцы благословляли короля и его новую жену, считая, что сам Господь благоволит этому браку.
Однако появились новые, гораздо более серьезные проблемы. В начале октября Джеймс получил письмо от Перси, который в деталях описывал восстание сторонников старой веры и Линкольншире. Самого Линкольна арестовали за день до письма Перси. Вдохновляемые местными священниками, аристократы и простолюдины объединились, требуя прекратить разорение монастырей, сократить налоги и остановить распространение ереси.
Перси писал, что король наверняка отвергнет все требования. Он со своей стороны ничего не мог сделать, потому что был в тот момент тяжко болен. Но он умолял Джеймса и Френсиса сделать все возможное, чтобы не допустить распространения беспорядков на север.
«Вы и ваш брат – единственные люди в тех краях, верные королю и государству», – писал он в заключение.
Джеймс прочел письмо вслух, когда все собрались в библиотеке.
– Я слышал разговоры об этом в Бамбурге позавчера, – сказал Френсис, – но если король предпримет решительные меры, мятежники быстро отступятся.
– Возможно, – ответил Джеймс. – Ты был бы рад, если бы их усмирили?
– Я предпочел бы, чтобы в Англии вообще не вспыхнула гражданская война независимо от повода. Хотелось бы, чтобы восторжествовали разум, справедливость и добрая воля, но я прекрасно понимаю, что это нереально.
Насколько нереально, обитатели замка Белфорд осознали довольно скоро, когда гражданская война приблизилась к их порогу. В Йорке лорд Латимер и другие католические лидеры организовали паломничество к королевской милости, шествие со знаменами и хоругвями, которое должно было вынудить короля изгнать своих недобросовестных советников и вернуться в лоно матери-церкви. Йорк превратился в военный лагерь, король направил армию на север для борьбы с мятежниками.
Джеймс негодовал по поводу столь наглого политического вызова, брошенного монарху его сувереном, владетелем Йорка. Френсис же, напротив, защищал право повстанцев на их собственные взгляды и верования. Однажды вечером, после особенно бурного обсуждения политических проблем за ужином, Френсис в ярости выскочил из-за стола. Люси собралась последовать за ним, но Джеймс удержал ее:
– Ты не обязана разделять его бунтарские взгляды и должна убедить мужа прекратить неосторожные шутки на столь скользкие темы. Одно дело – высказывать свою точку зрения здесь, в стенах Белфорда, совсем другое – где-то еще.
Люси пробормотала что-то насчет того, что Джеймс, безусловно, прав. Ужин заканчивали и неловком молчании.
Позже Морган решила отыскать Френсиса. Хотя она вполне сочувствовала взглядам паломников Йорка, все же в глубине души не понимала и отчасти презирала тех, кто готов погубить жизнь во имя религиозных идей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115