Здесь он ничего не узнает. С тем же успехом он мог разговаривать с отцом.
– Не помню. Минуло шестнадцать лет, Этер. С тех пор через «Континенталь» прошло слишком много пациентов.
– Она умерла при моем рождении? – Этер все еще надеялся поймать доктора на лжи.
Хэррокс с минуту колебался. Этер заметил, как поблескивают за толстыми стеклами глаза доктора, – тому явно хотелось солгать. Но Хэррокс вовремя спохватился.
– Кто тебе это сказал? – удивился он.
– Никто. Я просто так решил, – уклонился Этер от ответа, сообразив, что поступил наивно и глупо, открыв всю свою неосведомленность. Больше ему спрашивать не хотелось.
Он все понял. Он не получит других ответов, кроме тех, которые приказано ему давать. Ситуация была не нова, знакомым показался и этот элегантный и приятный человек. Так вели себя люди, подчиненные его отцу.
Он вышел из клиники, ощущая, что совершил промах. Не надо было сюда приходить. Он не должен был разговаривать с доктором. Хэррокс непременно сообщит отцу, когда тот вернется из Индии.
Значит, если он все-таки хочет получить то, за чем приехал, нужно действовать быстро. Немедленно. И чужими руками. В телефонной книге Этер нашел частного детектива, специалиста по гражданским делам.
– Я хочу знать фамилии матерей, которые в тысяча девятьсот пятьдесят седьмом году родили детей в клинике «Континенталь, – Этер назвал день и месяц своего рождения.
– Поиски родителей, установление отцовства?
– Ничего сверх того, о чем я прошу.
– Клиника элитная, там строго охраняют профессиональные тайны. Официальным путем ничего не добиться. Будут большие расходы.
– Я готов заплатить две тысячи, но ни цента больше. – Предложение прозвучало решительно, а сумма для столь простого задания была весьма солидная.
Это было все, чем располагал Этер.
Детектив взялся за дело. Этер представился вымышленной фамилией, внес аванс – четверть всей суммы и уехал в Нью-Йорк. Там он снял все деньги со счета и только потом позвонил в офис отцовской фирмы в Лос-Анджелесе.
– Я потерял деньги. У меня нет даже на обратную дорогу.
Отсутствие отца придавало Этеру уверенности в себе. Если бы отец был в Нью-Йорке, он приехал бы сам, прислал Стива или другую няньку. А эти не станут возиться, вышлют деньги, и все.
Разумеется, они сообщат отцу. Но что его наследник растяпа или мошенник, отец узнает только по возвращении из Кая-Кальпа. Такой мелочью они не станут портить ему отдых.
По телеграфу восстановили счет Этера и ограничили сумму к выплате по одному чеку.
Этер вернулся в Бостон, остановился в гостинице под той же вымышленной фамилией, которой он представился детективу, и принялся ждать.
В условленное время он сперва договорился по телефону, а потом встретился со специалистом по тайным услугам, заплатил ему и получил взамен конверт. Но вскрыть конверт при детективе не решился. Этер боялся выдать свое разочарование или триумф.
– Вы даже не хотите проверить, что внутри? – Детектив с недоумением смотрел на странного клиента.
– Я вам доверяю, – пробормотал Этер и унес добычу подальше от чужих глаз.
Только оказавшись в гостиничном номере, он прочитал четыре фамилии с лаконичными приписками.
Миссис Паскелина Эванс и миссис Элизабет Арно-Винтер (банк и медная промышленность Бостона) родили сыновей. Первая в три часа пять минут, вторая – на десять минут позже.
Люсьен Бервилль, чернокожая медсестра этой же клиники, родила мальчика в два часа восемь минут, при крещении ему дали имя Болдуин.
Ядвига Бортник-Сураджиска, уборщица нью-йоркского филиала «Стандард Ойл в три пятнадцать родила девочку. В три двадцать две ребенок умер. Девочку окрестили в воде по римско-католическому обряду и дали имя Синтия.
Этер был потрясен. Его имя в списке не значилось, хотя согласно метрике он родился в клинике Хэррокса в ту же ночь, что и эти дети. Одновременно его поразили два факта.
Время его рождения и вес новорожденного, записанные в роскошной прошнурованной и усеянной печатями книге доктора Орлано Хэррокса, совпадали до мельчайших подробностей с временем рождения и весом наследника короля медной промышленности Бостона, Дугласа Арно-Винтера.
Люсьен Бервилль отреклась от всех связей с клиникой «Континенталь» до такой степени, что даже не упомянула, что родила там сына, ровесника Этера. А уборщица из Нью-Йорка носила девичью фамилию Гранни.
Он решил найти эту женщину.
БАРРАКУДА
Непруха началась в Вене.
Мы приехали туда втроем: Мессер, Принц и я. Бабок – кот наплакал. Вот мы и решились на классический номер: фамильные драгоценности.
Рассчитано на лоха, примитивнее не бывает. Так кажется тем, кого мы пока не обули. Это ведь мы своим актерским талантом, силой убеждения или черт знает чем еще создаем атмосферу абсолютной подлинности. Делаем сказку былью. У нас есть талант, позарез нужный мошенникам и великим вождям: мы внушаем доверие и завоевываем сердца, даже если особо не стараемся. Потому Витек и кликуху такую получил – Мэкки Мессер. У Принца манеры и вид вполне соответствующие. Ко мне прилипла «Барракуда»: ведь если я добычу присмотрела, уж непременно вопьюсь и дочиста обдеру!
Остановились мы в «Ритце».
Витек – последний потомок болгарских царей из династии Сакс-Кобургов по мужской линии, путешествует с преданным старым камердинером (как и полагается принцам крови). Только на это Принц и годился: «их хабе цвай бабе» – вот и весь его немецкий. И возраст у него подходящий – сто лет в обед.
Я владею венским диалектом как родным, поэтому стала юридическим консультантом его княжеской светлости от известного адвокатского бюро Рамбитша.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93