- Андрюша, выходи. Никакого заговора. Все в порядке.
Татьяна Ивановна зашла на кухню и сделала страшные глаза: "А если Наум придет, что говорить будем?" "Что он твой любовник" , - усмехнулась Анна, понимая, что контрастный душ она принимала совершенно напрасно.
Когда они сели за стол, снова тренькнул звонок. Привычно и необычно. Анне повезло - она резала хлеб, поэтому никто не увидел мертвенной бледности, быстро разлившейся по её лицу.
- Я не понял, мы будем считаться? Вышел месяц из тумана..? Или кто-нибудь откроет дверь гостю. Я - не могу. Я с набитым ртом, - сообщил Андрей, Андрей Леонидович, только что завершивший удачную сделку по оживлению работы копировальных аппаратов, сеть которых принадлежала ему лично. - Открывайте, я пока расскажу.
Таня спокойно покинула кухню, снова воинственно выровняв спину. На всякий случай надо бы подкрасить губы, но над дверью снова задребезжало устройство, которое нервировало и не обещало ничего хорошего.
- Ань, ну чего ты не слушаешь? Ну разберется она с замками - не первый раз. Я письмо придумал. Письмо счастья: "Перепиши двадцать раз, а то у тебя отвалятся ноги, руки и голова. И дети родятся уродами, и в почках найдут камень. И истории из жизни привел. А кто перепишет - тому счастье. И деньги. Класс? - Андрей Леонидович не желал понимать настороженно-панического состояния своей супруги и веселился от души.
- И что хорошего? - безучастно спросила Анна Семеновна.
- Вот и ты не догадалась, а письмо на двух страницах. А переписать его надо тридцать раз и отправить друзьям.
Так лучше же отксерить. А?... - Андрей задумчиво ковырнул вилкой в зубе. - Что-то я не пойму...
- Что? - дернулась Анна, вытягивая шею в сторону коридора.
- Что? Что? Думаю, мне выгодно заключить контракт с почтой? А? Как посреднику?
- Что происходит? - выдохнула Анна Семеновна.
- Ты меня ругаешь? Мы будем богатыми людьми. Повезем тебя за границу и подошьем такой укольчик - автомат! А ты - ругаешь! - Андрей Леонидович обиделся и крупные капли пота покрыли его тугую, красную лысину. - А где Таня? - наконец встрепенулся он.
- Вот именно, - Анна Семеновна решительно поднялась со стула и вышла в коридор на всякий случай объявляя: "Таня, я иду". Сердце неприятно заухало, пребольно ударяясь о ребра. Три шага прямо и два налево, а, казалось, будто прошла три остановки пешком по бездорожью. И кто бы мог подумать, что так разгуляется душевная мука. Она же мука. Она же нафталин. Черт бы их всех побрал. Андрей и заграница - надежная синица, гораздо более надежная старого израильского журавля. А сердце... Так дело очень важное, вот и сердце, долг у Анны Семеновны всегда был на первом месте. И стоил здоровья. Вот.
- Фух, - выдохнула она, опускаясь на маленький телефонный диванчик. Игорь, Таня, что вы здесь делаете? Как вы нас напугали. И дверь закройте дует! Андрюша, это Игоря за Танечкой, - громко крикнула она, зная по опыту, что адреналин вреден. А потому - да здравствуют эмоции, скандалы, громкие голоса, но по возможности дома и за закрытыми дверями.
- К столу! За компанию, - радостно ответили из кухни.
- Нет, спасибо, дядя Андрей. Мы уже пойдем. Мама сумку полчаса ищет, найти не может. Вот и тишина, - Игорь красиво развернул голову и показал крепкие на редкость не фарфоровые зубы. - Вы извините, я с работы.
- Да - да, - кивнула Инна, смутно догоняя мысль, которая так красиво оформилась и промелькнула, что потерять её было жалко. - Да-да, сумка на окне. Наверное, на окне.
Краем глаза Анна Семеновна увидела, как Татьяна и Игорь переглянулись. Как сообщники, как палач и жертва? Как солдаты разных, пока ещё нейтральных армий? Что-то Таня стала слишком резкой. Может быть, даже опасной.
Анна Семеновна закрыла дверь и, невзирая на боевые крики объевшегося мужа, зашла в гостиную и, осторожно одернув шторы, выглянула в окно. У подъезда стояла машина. Неизвестной для Анны марки, но очень чистая, похожая по очертаниям на мерсовские тачанки. За рулем сидел человек и нервно вертел головой: то ли оглядывал девятиэтажки, то ли кого-то ждал.
А что, если... А что, если он все-таки приехал, поднялся и увиделся с ней? С ними? И эта дура опять все испортила. И не только себе? Как же ей объяснить? Как теперь объяснить все ему? Как помочь?
Письмо счастья? Может быть, послать ей письмо счастья? Пусть будет занятие - она верит в дурости, вот и ладно. Заодно и в семью копейка. И вся академия - на ушах. Надо и ректору подарить письмо счастья. На славный юбилей - "а кто не перепишет, у того отпадут руки, ноги и голова." Впрочем, голова отпала уже у всех поголовно.
- Андрюша, надо своим тоже помочь, - натянуто улыбаясь, Анна Семеновна вошла на кухню. Что-то надо было делать. Но вот что?..
Через час Анна Семеновна снова выглянула в окно - машины не было. Летучий голландец растворился во тьме грязного двора. "Мало ли что придумаешь с перепугу" , - решила жена Андрея Леонидовича и посвятила себя телевизору. Нелегкое братание с ним закончилось бессонницей. Мысли, одна глупее другой, лезли в голову, наплывали и рождали галлюцинации, достойные того, чтобы превратить их в слайды по библейским сюжетам. Анна Семеновна маялась картинками вселенской потопа, страшного суда и второго пришествия... Она забылась сном лишь под утро, и только для того, чтобы проспать и быть разбуженной взволнованным голосом Мишина, кричавшего в телефон.
- Измена! На кафедре измена. Пропал протокол, шелковые шаровары и моя ручка. Нет, ручка нашлась она закатилась под стол. Наверное, при обыске. Немедленно на работу. Немедленно. Получена подметное письмо. Экстренно собираемся в моем кабинете. Кафедра может прослушиваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109