Она справедлива, неподкупна, вознаграждает услуги и
карает за преступления. У нас свой мир и собственные законы. Мне жаль тебя,
Ричард. Почему ты до сих пор такой наивный? Почему так слепо подчиняешься
правилам, которых никто в этой стране не придерживается? Неужели ты не
замечаешь, сколько зла таится вокруг? Когда-нибудь ты сделаешься для
кого-то невыгодным и тогда очутишься на мостовой. Кто тебе поможет?
Президент Диллон? Могу кое-что рассказать про него и про Меллона. Ты ищешь
справедливости в Америке? Да где ты жил все это время, парень?
- Закончила? - перебил Ханна. - Я не люблю философствовать, Шейла,
могу оставить это тебе. Если можно, меня интересует несколько фактов.
Кассета. Твоя работа?
- Да. Совещание записывалось на пленку. Об этом все знали. Часть
нашего плана.
- Как с вами можно связаться?
- Вот номер телефона, - протянула она листок. - Я буду неподалеку.
Позвони и дай знать. Не советую проверять, кому этот номер принадлежит.
Позвони лично. Ни с кем другим я разговаривать не стану.
Они замолчали. В воздухе повисла неловкая тишина.
- Ричард, - шепнула она через какое-то время. - Пойми, я тебя не
обманывала и была с тобой откровенна. Может быть даже излишне... Наша
первая встреча, там, за городом... Чисто случайная. Правда, потом я уже
знала, кто ты такой, и у меня были к тебе претензии. Ты не был в этом
виноват, но все же...
- Ты имела ко мне претензии? Какие?
Шейла молчала, уставившись в пол.
- Неважно, Ричард. Сейчас это уже неважно. Поцелуй меня, не отталкивай
от себя.
Он уселся на диване, а она обняла его за шею. Девушка целовала
крепко-крепко, забываясь, как бы желая растянуть это короткое мгновение и
не думать о кошмаре дня.
Поначалу холодный и, несмотря ни на все, отстраненный, Ханна прижался
к ней всем телом и захватил ее в свои объятия. Он поглощал запах ее кожи в
изгибе плеча. Кожа была шелковистой, теплой и соблазнительно близкой. Потом
он нашел руками ее грудь, и вновь его изумило, насколько они нежные. Шейла
погружалась в его ласках, прижимаясь к ищущим рукам.
- Я люблю тебя, - совершенно неожиданно для самого себя сказал Ханна.
- Пошли, - шепнула она и потянула в спальню.
Потом, когда они уже отдыхали на кровати, Ханна спросил:
- Скажи, почему этот дон Пульверино так для тебя важен?
Шейла Пикард прикурила две сигареты, для себя и для него, бросила
спичку в пепельницу и глубоко затянулась.
- У меня другая фамилия, Ричард, но он мой отец.

2
"Вашингтон, 14 июля, 14.00
Президент Диллон понял, что от решения, которое ему прийдется принять
в ближайшие часы, будет зависеть не только его дальнейшая политическая и
личная карьера, но, о чем ему прийдется узнать окончательно через
шестьдесят минут, судьба всей нации. Он чувствовал себя будто зверь в
капкане - с одной стороны было необходимо немедленно освободить мафиози,
чтобы отдалить угрозу, зависшую в околоземном пространстве, с другой же
стороны, следовало подчиняться указаниям того, кто им управлял -
требованиям Эндрю Меллона.
Тот уже держал себя в руках, не то что в прошлый раз. Теперь он
говорил спокойно, выбирая слова. Могло показаться, что этот
шестидесятипятилетний мужчина безобидный бизнесмен, но за занавесом
воспитанности Диллон отметил притаившуюся смерть.
- Ну что ж, Норберт, жаль, что ты позволил, жаль... Тебе хоть
известно, чего они хотят? - спросил он.
Президент покачал головой.
- Через час совещание.
- Но ведь ты догадываешься, так?
- Им нужен Джозеф Пульверино.
Меллон тяжко вздохнул и положил на стол свою худую, морщинистую руку.
На среднем пальце кровавым глазком поблескивал большой золотой перстень.
- Норберт, Норберт... Почему ты меня не послушал... И вот теперь у
тебя проблема, - тихо, как бы с сожалением заговорил он. - И как ты ее
станешь решать?
Диллон сглотнул слюну и переборол дрожь в голосе.
- Все зависит от того, Эндрю, что мне посоветуют мне мои люди.
Бровь Меллона незначительно приподнялась вверх.
- Продолжай, я тебя слушаю.
- Скорее всего, каким-то образом его придется все-таки освободить,
но, - теперь он заговорил быстрее, чтобы не дать старику перебить себя, -
гарантирую, что раньше или позже он попадет в наши руки. Далеко ведь он не
уйдет, Богом клянусь, у нас полиция, армия, поставим на ноги всех. Он будет
наш, вот увидишь. Но сейчас мы должны... Должны...
Меллон и не собирался перебивать горячечные слова Диллона. Он ждал,
пока тот закончит.
- Он никогда не будет вашим, Норберт, и тебе это хорошо известно. В
тот же миг, когда ты его выпустишь, Пульверино исчезнет. Им займутся либо
свои, отымут документы и убьют, либо спрячут так, что даже Прайс ничего не
сможет сделать. Но знаешь, что произойдет со мной и моими людьми, если
мафия все же прийдет в себя? Я же не один, пойми, на мне имеются
определенные обязательства, и я должен их выполнить. В противном случае я
потеряю многое. Но если я потеряю, то мне не хотелось бы оказаться в твоей
шкуре. Видишь ли, кое чему от Коза Ностры я тоже научился. А именно:
научился некоторым способам выражения благодарности, ненависти и презрения.
Помни об этом, помни про выборы, общественное мнение, прессу. Подумай обо
всем.
Диллон внутренне усмехнулся. Вот уже несколько дней, как он ничего
другого и не делал. Он думал о себе. Еще никогда не был он в такой степени
зависимым от практически чужого ему человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64