Тот невозмутимо разглядывал коньяк в своей рюмке.
— Эту версию ты изложила полиции. В общем, она неплохая. Придерживайся ее и дальше. Но мне расскажи правду, как все было в действительности. Иначе я не смогу помочь тебе.
— Но это правда! — с отчаянием в голосе воскликнула она. — Абсолютная! Если только... если только... — Ее тело вновь начали сотрясать рыдания.
Шейн спросил:
— Если что?..
— Вы там были, — сказала она. — Может быть, вам известно больше? Я... иногда совершаю поступки, о которых потом ничего не помню.
— Я слышал и раньше, — отозвался Шейн, разглядывая рюмку, — о потерях памяти, которые происходят всегда в нужный момент. Однако о таких удивительных совпадениях, как у тебя, слышу впервые.
— Вы мне не верите? — исступленно закричала Филлис. Она стремительно поднялась с кресла. — Если не верите, тогда к чему наши разговоры? — Ее рука рванулась за пистолетом.
Ухватив девушку за руку, Шейн заставил ее сесть,
— Не знаешь, право, чему и верить, — медленно произнес он. — На странные события в вашем доме можно смотреть с различных точек зрения. — Постепенно его голос становился все тише, и он в раздумье посмотрел на собеседницу.
Допив коньяк, он со стуком поставил рюмку на стол.
— Ты и я должны говорить на одном языке. — Достав из кармана платок, он вытер пот с лица. Его голос был откровенно
скептическим. — Значит, ты ничего не помнишь с того момента, как отправилась спать, до того времени, когда все мы ввалились в твою комнату?
— Нет! — воскликнула она, глядя на него горящими глазами. — Вы должны верить мне!
— О чем же тебе тогда беспокоиться? Разве ты не сказала им, что кто-то запер тебя снаружи?
— Сказала. — По ее телу пробежала дрожь. — Но они говорят, здесь что-то нечисто.
— А сама ты что об этом думаешь? — требовательным голосом спросил Шейн.
— Не знаю. Не знаю, что и думать.
Он продолжал глядеть на нее из-под насупленных бровей.
— Хорошо, — произнес он наконец, — попробуем в качестве отправного пункта взять твою абсурдную историю. Давно у тебя провалы в памяти?
— Значит, вы мне все же верите? — От радости она захлопала в ладоши. Ее лицо выражало теперь облегчение, почти счастье.
— В своем деле я давно уже научился не верить никому и ничему — даже тому, что вижу собственными глазами. Так что временно оставим в покое вопрос, верю я тебе или нет. Но мы должны с чего-то начать. Я спросил тебя, отвечай.
— Это продолжается уже несколько месяцев, — сказала она. Ее дыхание было прерывистым и быстрым. — Потеря памяти — один из симптомов болезни, от которой меня пытается излечить доктор Педикью. А самое ужасное, что я путаю свои действительные поступки с воображаемыми.
— Повтори еще раз, Филлис. Мне не все понятно.
— Мне трудно объяснить словами, что со мной происходит. — В ее голосе сквозила неуверенность. — Когда я просыпаюсь, у меня остаются какие-то смутные воспоминания о том, что я делала. Потом я проверяю, так ли это. Оказывается, что некоторые вещи происходили в действительности, а остальные — лишь плод моего воображения.
Взгляд Шейна был жестким и холодным, но голос звучал мягко.
— Возможно, у тебя сохранились какие-то смутные воспоминания об этом вечере, которыми ты со мной не поделилась?
Она резко подалась назад, будто уклоняясь от удара.
— Все так перепуталось... Мне трудно сказать, что было в действительности, а что мне только мерещится.
— Именно этого, — невесело заметил Шейн, — я и боялся.
— Вы что-нибудь от меня скрываете?
Медленно кивнув, Шейн потер ладонями подбородок.
— Кое-какие вещи не согласуются друг с другом — пока что. Внезапно глаза Филлис снова заблестели.
- Да, у меня сохранились воспоминания — о вас. Не знаю, правда это или мне только кажется.
В комнате стояла напряженная тишина. Снаружи доносился неясный гул автомобилей. Шейн задумчиво крутил в пальцах пустую рюмку, не поднимая на Филлис глаз. Наконец, по-прежнему глядя в пол, обратился к ней:
— Да?
Было слышно, как учащенно задышала девушка:
— Вы были у меня до того, как появились в комнате вместе с другими?
— Почему ты спрашиваешь? — Он посмотрел на нее.
Она стояла нахмурившись, глядя себе под ноги. Сейчас она выглядела старше, чем несколько часов назад. «Наверное, ей лет двадцать», — подумал он. Еще он подумал, что редко встречал девушек красивее.
— Потому что я помню, а может быть, мне только кажется, что вы разговаривали со мной. Вы положили руку на мое плечо, заставили раздеться в вашем присутствии...
Шейн был не в силах выдержать ее измученный взгляд. Он знал, какую загадку она пыталась сейчас решить для себя, — загадку запертой двери. Дверь стояла между ней и ее убеждением, что она совершила убийство матери. Если он забрал у нее ключ...
Он покачал головой:
— Пусть тебе не лезет в голову всякая фрейдистская чепуха, бредовые мысли. Думаешь, я из тех типов, что спокойно наблюдают за раздевающейся красоткой и не предпринимают дальнейших действий? Из списка своих реальных воспоминаний ты можешь меня вычеркнуть.
— Мне казалось... — Она снова вздрогнула и, судорожно проглотив слюну, посмотрела в сторону. — Некоторым мужчинам женщины в таком виде не кажутся привлекательными.
— Что ты имеешь в виду?
— Я читала книги доктора Педикью. Он дает их мне, чтобы я лучше могла разобраться в себе. Он считает, что моя любовь к маме противоестественна.
Она умолкла. В комнате опять воцарилась тишина. Шейн в очередной раз наполнил рюмку коньяком. Какая-то неосознанная мысль беспокоила его. Через минуту голос девушки зазвучал вновь, безжизненный, лишенный эмоций, словно кровавая драма вызывала у нее отвращение, и только горькая необходимость заставляла ее снова и снова возвращаться к ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50