Это как раз та самая сторона, которую я назову, если давать „диагноз“ подробней, безмерной добротой и беспредельной силой. Так вот: пишу я обо всём этом только для того, чтобы задать Вам два вопроса.
Как это получилось, что в процессе вашей совместной жизни (ну да: „А разве это жизнь!“) она так разительно изменилась?
И ещё: как это получилось, что ничего или почти ничего не осталось от прежней Раи, – даже и в том частном проявлении, в каком она, с несвойственной ей стервозностью, умудрилась ко всему приспособить на стервозной своей работе?
Вопросы, конечно, сугубо риторические.
…Последние годы перед её смертью я даже стала бояться таких дат, как Новый год, православное Рождество, старый Новый год и, конечно, Международный женский день Восьмое марта.
Дело в том, что во все эти дни Раиса непременно рассылала своим русскоязычным знакомым (включая, конечно, меня) страшные электронные открытки. Она рассылала их скопом (не знаю и знать не хочу знать „правильного“ электронного термина): одна внеперсональная открытка – одним нажатием кнопки – отправлялась сразу трём дюжинам мгновенно обезличенных адресатов.
Такого рода типовая открытка была исполнена в стиле оптимизма американских комиксов. Кишение-роение поэтических образов составляли: забавные звёздочки, трогательные грибочки, мультяшные кошечки, цветочки, задницы в виде сердечек, сердечки в виде задниц (такая вот закономерная семантическая конверсия, неизбежная анатомическая трансформация); короче –
I ? U!!!
Это были именно те самые образцы визуального искусства, которые продуцируются и потребляются таинственными (хотя и составляющими агрессивное большинство) существами – теми самыми, чей IQ прочно оккупировал зону отрицательных чисел – и чьи ближайшие предки переболели культурой, как корью, приобретя к ней стойкий – и даже генетически передаваемый иммунитет. В открытках было уже всё написано – и поздравление, и пожелания. Рая ван дер Браак ставила только свою подпись: Рая ван дер Браак.
Русскоязычные приятельницы Раи, – дамы, в массе своей, прямо скажем, не самой тонкой организации, перестали ей отвечать. Это, разумеется, не было бойкотом Раиному (развившемуся резко, как флюс) дурному вкусу. Это не было саботажем махрового, внезапно расцветшего её бездушия. Это не было игнорированием и самой поздравительницы – в ответ на игнорирование поздравительницей всего сразу: адресатов, личных отношений с адресатами, индивидуальных особенностей адресатов, традиции, своей индивидуальности, в конце концов.
Это был испуг в химически чистом виде. Дамы из клуба „Русские Присоски“ (о котором, Вы, наверное, слышали), не перегруженные „чувством прекрасного“ даже в его портативном варианте, – даже они, дамы, впадали от этих открыток в сплин. Точнее, в русскую хандру.
Почему?
Да потому, что открытки подписывала, на их взгляд, не Рая. Это делал какой-то другой человек, никому из её знакомых не известный. Возможно, открытки подписывало даже электронное устройство. Но куда же делась сама Рая? Была ли она оборотнем? Или законный супруг, то есть Вы, господин ван дер Браак, подменили её удобным для себя двойником, а настоящую Раю замуровали в холодной стене – где-то между ватерклозетом и кладовой?
Страшно наблюдать, когда большой и яркий человек – всю свою громадность, все свои силы – направляет исключительно на то, чтобы стать маленьким и незаметным.
О ком идёт речь?
Кто – этот яркий и сильный человек?
Да Рая же, Рая.
Сейчас я сделаю ещё одно признание. Я обязана его сделать. И мне безразлична Ваша реакция, господин ван дер Браак. Но прежде чем Вы дадите волю своей реакции (недоумения, переходящего в откровенную насмешку), примите, пожалуйста, во внимание следующее: круг моего общения составляют люди талантливые, притом настоящие профессионалы в своих сферах. Это отнюдь не „гении местных масштабов“. То есть когда я пишу о Рае, поверьте, мне есть с кем сравнивать.
Так вот: Рая была талантливей всех. Просто она была неразвита. Да-да: я не встречала человека, одарённого природой щедрее, чем Рая. В чём же именно проявлялись задатки её талантов? Да во всём!
Напишу сейчас только об её актёрском таланте. В России когда-то блистала феерическая личность – Фаина Раневская. На небосклоне российских звёзд, да и не только российских, – увы, невозможно обнаружить талант сходной природы, мощи, цельности, шарма.
Так принято думать.
Так думала и я.
Пока не встретила Раю.
У Раи именно такой-то талант и был. Она играла постоянно. Она играла легко, смело. Она играла свободно, даже не понимая, что играет. До замужества Рая вообще не существовала в быте, она его невольно – именно невольно – обыгрывала, яростно перепалывала своими остротами, лицедейски переиначивала. Всё её поведение, включая непредсказуемые повороты мысли, пение, речь, жесты – были мощным, сверкающим каскадом чистейшей импровизации, которую я нахожу гениальной; её комические переходы, перепады, эскапады были ошеломляющи. И вот – может быть, главное, чем обладала Рая и что встречается крайне редко даже у профессиональных актрис: она не боялась быть некрасивой. Она не боялась быть и смешной. Она вообще ничего не боялась.
Никогда не забуду, как она, в ходе рассказа или действия, вдруг начинала с комической деловитостью наматывать белокурый локон на палец, притом держа перст возле самого своего носа, скашивая на него голубые (бесовские) глаза – и медленно, раздумчиво произнося: „Я сошла с ума… Кажется, я сошла с ума…“ – именно так, как делала это Раневская в одном из послевоенных культовых фильмов…
В этой дежурной сценке содержалась, кстати сказать, ироническая, то есть очень трезвая оценка своих действий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28