Сначала я подумала, что это неудачная шутка Мэй-Анны, ведь многие ее шутки отнюдь не отличались остроумием. А быть может, телеграфист напутал слова, и получилась бессмыслица – такое иногда случалось. Но когда я снова перечитала телеграмму, смысл ее наконец дошел до меня, и я поняла, что все слова стоят как надо и что это вовсе не шутка. Я посмотрела на конверт – он был адресован Виппи Берд, а не нам обеим. И говорилось в этой телеграмме, что Чик О'Рейли погиб.
Я опустилась на софу и села, глядя в потолок, пока эти слова медленно входили в мое сознание: «С ПРИСКОРБИЕМ ИЗВЕЩАЕМ… ТЧК ВАШ МУЖ ПОГИБ… ТЧК С ГЛУБОКИМ СОЧУВСТВИЕМ… ТЧК«. Интересно, знал ли Чика лично тот человек, который по долгу службы отправлял эти телеграммы, и что сам он при этом чувствовал? На секунду мне стало жаль этого телеграфиста, которому выпала такая незавидная доля отправлять похоронные телеграммы, но я тут же забыла о нем, почувствовав страх за Виппи Берд. Что я ей скажу и как? А Мун? Он все стоял, глядя на меня, и ждал, что я скажу ему что-то забавное.
– Что-то не так, тетя Эффа Коммандер? – спросил он, начиная беспокоиться.
– Ничего, милый, все в порядке, – сказала я и обняла его.
Я прижала его к себе так, чтобы он не мог видеть слез, которых я не могла сдержать, и продолжала лихорадочно соображать, что сказать Виппи Берд, которая должна была появиться с минуты на минуту. Мне вспомнился последний приезд Чика домой на побывку, как он был рад снова увидеть семью, как спрыгнул с поезда, не дожидаясь, пока тот остановится. Как подхватил Муна и подбросил в воздух, хотя Муну было уже почти восемь лет. Я не знала другой такой счастливой семьи, и от этой мысли слезы у меня заструились сильней, но надо было что-то решать, и я взяла себя в руки.
– Хочешь знать, что не в порядке? – спросила я, отстранив от себя Муна и приняв строгий вид.
Я решила поскорее отослать его в школу, пока Виппи Берд еще не вернулась.
– Хочешь знать, что не в порядке? Это то, что ты сейчас опаздываешь в школу. Давай-ка беги побыстрее, а завтрак я сама принесу тебе в школу, попозже.
Он удивился, но спорить не стал, натянул свой маленький свитер и выбежал из дому. Я вышла на крыльцо и видела, как он в конце улицы встретился с одноклассником, а потом они вместе присели на корточки, разглядывая что-то лежавшее на мостовой. По крайней мере, сегодня он ничего не узнает, подумала я, по крайней мере, еще один день отец будет для него жив. Вот бы и Виппи Берд тоже пока ничего не узнала! Вот бы эта телеграмма ушла по неправильному адресу! Или никого не оказалось бы дома, и почтальон отнес ее обратно. Впрочем, это не помогло бы воскресить Чика.
Через минуту после того, как Мун исчез за углом, на другом конце улицы появилась Виппи Берд. Она издали помахала мне, показывая хозяйственную сумку с хлебом, и в этот момент меня поразила мысль, что Чик больше никогда ее не увидит, так что я не смогла ждать ее на крыльце и вошла внутрь, чтобы собраться с духом.
– Жаль, что я забыла продовольственные талоны, – послышался из-за двери ее жизнерадостный голос. – Знаешь, оказывается, сегодня увеличили норму отпуска сахара.
Она передала мне хлеб.
– Кажется, я там слишком застряла, но, знаешь, это ведь с начала войны впервые такое изобилие. А Мун не опоздает в школу?
– Я его уже отправила, а завтрак принесу ему позднее, – ответила я.
– Не стоит, я сама занесу, мне ведь по пути, – сказала она и покосилась на меня, заметив мою напряженность. – Что стряслось? – спросила она и только тут заметила телеграмму у меня в руке. – От Мэй-Анны?
Я только покачала головой, потому что у меня словно перехватило горло.
– Нет, это оттуда, – наконец выдавила я.
– Пинк или Чик? – прошептала она.
– Чик. Убит. Мне так жаль… – сказала я и дотронулась до ее руки.
Она прикусила нижнюю губу, и слезы потекли по ее лицу.
– А Пинк? – спросила Виппи Берд.
Даже в своем горе она думала обо мне!
– Он в порядке, – ответила я, хотя вовсе не была в этом уверена.
Я убеждала себя, что в противном случае пришли бы две отдельные телеграммы, и мне хотелось верить, что Пинк был рядом с Чиком в его последнюю минуту. Страшно было думать, что Чик мог умереть один, среди чужих людей.
– Мун уже знает? – спросила Виппи Берд.
– Пока нет – мы можем сказать ему позже, – ответила я, вспомнив, как она поддерживала меня, когда я потеряла ребенка.
Тогда я плакала не переставая, и она меня не прерывала, давая выплакаться, пока боль не пройдет. А теперь она сама нуждалась в этом, а для Муна у нас найдется время позднее. И Виппи Берд вцепилась мне в плечи, уткнулась лицом мне в грудь и заревела.
Когда она, наплакавшись, чуть-чуть успокоилась, я погладила ее по спине, как гладила мою малютку Мэйберд, и спросила: «Будешь читать телеграмму?» Виппи Берд протерла глаза и, взяв у меня телеграмму, которую я до сих пор держала в руках, стала медленно ее читать. Затем она протянула телеграмму мне, и я тщательно расправила ее и положила в конверт.
Виппи Берд молча смотрела, как я кладу ее на стол, потом вздохнула и сняла пальто. У нее было ярко-зеленое пальто с бархатным воротником, которое Чик подарил ей на ее тридцать первый день рождения, совсем незадолго до того, как их отправили в Европу. Я достала вешалку, но Виппи Берд покачала головой.
– Помнишь, как я удивилась, когда Чик купил мне это пальто? – спросила она, хлюпая носом. – Как я надела его, когда мы провожали наших ребят? Чик заставил меня поклясться, что встречать его я приду тоже в этом пальто, пусть это даже будет в середине июля.
Виппи Берд аккуратно сложила пальто рукавами внутрь, потом сложила его пополам, прижала шерстяную ткань к своей щеке, а потом прилегла на софу, подложив пальто под голову вместо подушки, и закрыла глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90