Как бьются боксеры, я уже видела, а вот в гостинице оказалась впервые, если не считать того раза, когда миссис Ковакс водила нас в «Финлен» праздновать день рождения Мэй-Анны. А вне дома я до сих пор ночевала только в тех случаях, если гостила у Виппи Берд, или Мэй-Анны, или у моей бабушки в Анаконде.
В нашем номере стояла большая выкрашенная в белый цвет железная кровать с продавленной посредине сеткой, совсем как у нас дома, и мы с Виппи Берд и Мэй-Анной потянули на спичках, кто будет спать в середине, и Виппи Берд проиграла, но это уже не имело значения, так как Мэй-Анна ушла спать в другое место, а куда именно, полагаю, объяснять не надо.
Как только мы устроились в гостинице, Тони и Бастер сразу ушли в зал «Горный лось», а мы тем временем отправились посмотреть город, вид которого нас не очень порадовал. Городок выглядел пыльным и скучным, и на фоне местных жителей, похожих на фермеров, мы казались совершенными чужаками.
К тому времени наша «несвятая Троица» успела еще чуточку подрасти, хотя мы все еще не кончили школу и не научились пить крепкие напитки.
Волосы Мэй-Анны еще не успели стать бело-платиновыми, однако заметно посветлели и уже не имели прежнего цвета пустой горной породы. Она стала значительно выше ростом. Журнальные статьи называли Марион Стрит тростинкой – и именно такой я помню ее в тот вечер в Биллингсе.
Однако и мы с Виппи Берд смотрелись ненамного хуже: Виппи Берд была по-прежнему миниатюрной (она и до сих пор ждет и никак не дождется возраста, в котором начинают расти, – это мы так шутим между собой), но со своими рыжими кудряшками выглядела очень задорно. Веснушек, обычно досаждающих рыжеволосым, у нее никогда не было. А я носила волосы пучком и была высокой и тощей, но тощие уже тогда были в моде. Пинк говорил мне, что я похожа на Труженицу Тилли из комиксов, но ведь он всегда старался мне польстить. В общем, мы были красотки – могу за это ручаться – и на фоне жителей провинциального Биллингса выглядели как картинка из модного журнала. Мы сами это прекрасно чувствовали и старались держаться соответственно: ходили на высоких каблуках, жевали жвачку «Ригли» с двойной мятой и прикуривали друг у друга сигареты «Кэмел» совсем так, как потом Марион Стрит в своих картинах.
(«Заткнись и прекрати хвастаться, Эффа Коммандер», – говорит Виппи Берд. Действительно, признаюсь, я чуточку перебрала. Тут она заявляет мне, что выглядели мы не так уж сногсшибательно, а я настаиваю, что именно так. Но она снова возражает, что только Мэй-Анна выглядела как богиня, а мы рядом с ней были словно две хромые собачонки.)
Больших приготовлений для матча не потребовалось: накануне Тони вместе с другим менеджером сами расставили в зале несколько десятков складных стульев. Зал был разукрашен флагами и цветными лентами, оставшимися от танцевальной вечеринки, которая прошла тут накануне, а на стенах висели набитые соломой головы диких животных, с которых потихоньку сыпалась шерсть. Ринг представлял собой небольшой дощатый подиум высотой в один-два фута, окруженный веревками не толще шпагата, в углах которого стояло по колченогому облупленному табурету для бойцов. Помню, когда Бастер поднялся, чтобы начать очередной раунд, к нему сзади прицепился большой кусок сухой краски, который издали смотрелся как дырка в трусах.
Когда мы пришли, зал уже потихоньку наполнялся. Мы с Виппи Берд и Мэй-Анной так задержались, что мальчики уже стали думать, что мы потерялись, но на самом деле мы задержались возле лимонадного фонтана. Естественно, мы никак не могли пропустить такого чуда: я заказала лимонад «Черная корова», Виппи Берд – «Мутную реку», а Мэй-Анна – «Ананасное молоко». («Как ты можешь помнить, Эффа Коммандер, что ты пила пятьдесят лет назад?» – прерывает меня Виппи Берд. На самом деле ничего удивительного в этом нет – человек помнит то, что считает важным. А вся моя жизнь была связана с тем, что называется предприятиями общественного питания, так что в этом отношении память у меня профессиональная.) Пока мы пили свой лимонад, к нам подошли какие-то ковбои, мы начали с ними флиртовать и забыли про время.
Пинк и Чик заняли нам места в первом ряду; естественно, что Мэй-Анна сидела посередине.
– Куда ты запропастилась, черт побери? – спросил Чик Виппи Берд.
– Это мое дело, а твое – меня отыскать, – отрезала она. Виппи Берд никто не мог запереть в клетку и вообще ограничить в чем бы то ни было. Когда я услышала песенку «Не пытайся запереть меня в клетку», то сразу сказала Виппи Берд, что это про нее.
Ребята важничали, изображая завзятых болельщиков из Бьютта, которые приехали сюда специально ради этого матча. Нарочито громко обсуждая достоинства этого новоявленного боксера – Бастера Миднайта, они сошлись во мнении, что этому болвану ничего не светит, и подвергли его уничтожающей критике со всех сторон. Надо, к сожалению, признать, что внешность Бастера вполне могла послужить подтверждением их слов. Лишь много времени спустя мы с Виппи Берд узнали, что гонорары Бастера и Тони складывались не от продажи билетов, а от ставок зрителей. Просто для нас с Виппи Берд никогда не стояло вопроса, на кого ставить, – мы всегда ставили на Бастера и всегда выигрывали.
Я дала Пинку пять долларов и попросила поставить их от моего имени на Бастера, но Пинк сказал, что отдаст мне часть своего выигрыша, если я буду благосклонна к нему. Он, надо сказать, любил выражаться в таком духе. Но я ответила, что лучше отдам свои пять монет, чем возьму у него двадцать пять, – ну, и так далее. (Виппи Берд замечает, что, мол, когда я водила дружбу с Пинком, я никогда с ним особо не церемонилась, но хватит уже об этом, это не касается посторонних.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90