– Джеймс покачал головой. – Если бы она тратила меньше времени на свои ногти, покрывая их ярко-алым лаком, и чуть больше на меня, у нас, возможно, был бы шанс. – Джеймс понял, что отвлекся от темы, но не желал пояснять, кто такая «она», и терять нить предыдущего разговора. – Итак, где сейчас твои родители?
Кошка прыгнула на колени Алекс и, свернувшись клубочком, довольно заурчала.
– Мама живет в городе, в доме для престарелых. А папа умер четыре года назад. Я была рядом с мамой на его похоронах, но она не нуждалась в моей поддержке. Поверишь ли, не единой слезинки! Я решила, что она все еще стыдится меня.
– Да?
Алекс коротко усмехнулась.
– Но это было не совсем так. – Она облокотилась на деревянный подлокотник софы. – Мать всегда убеждала меня сделать карьеру, поскольку считала, что я должна сама отвечать за себя. Но я не могла согласиться на брак без любви, все равно с кем, и оказаться в ее положении. То есть как она и мой отец…
– Твой отец?
Она подвинулась чуть ближе к Джеймсу.
– Он был очень властный, я это успела почувствовать. Но оказывается, отец был такой и с матерью. Говорил ей, что делать, сколько денег она может потратить, куда пойти. Он руководил ею с той же железной решимостью, как и мной. – Алекс покачала головой. – В детстве я никогда не понимала эту сторону их семейной жизни.
– То есть это был далеко не счастливый союз?
– Ну да. И уберег меня от ложного шага. Мать заставила меня проявить самостоятельность, объяснив, что никто не позаботится обо мне, кроме меня самой.
– Убедила тебя, что ты не должна оказаться в таком положении, когда кто-то постоянно руководит тобой. – Джеймс глубоко вздохнул. Родители Алекс были редкой парой. Как бы они себя ни вели, он видел, что ее мать всеми силами старалась помочь дочери. А то, что она тем самым нанесла вред сознанию девушки, мало занимало ее.
– «Держи ситуацию под контролем», – сказала Алекс, понижая голос и хлопая кулаком по ладони. – Она постоянно мне это твердила: «Ты должна не забывать о контроле, дочь».
– Похоже, твоя мать заядлая феминистка.
– Именно так, – согласилась Алекс. – А сейчас и того больше. Думаю, именно тогда сформировался мой…
– Упрямый характер?
Она усмехнулась.
– Упорство, твердость воли, если угодно.
Джеймс сжал руку Алекс, всей душой желая показать, что понимает ее и как приятно ему ее общество. Рука Алекс была теплой и мягкой, а в комнате витал едва уловимый запах фиалки, принадлежавший только ей одной.
– Мать объяснила, почему они выставили тебя, когда ты объявила, что беременна?
– Да, мама сказала, что, по мнению отца, я опозорила всю семью. Они считали, что я единственная паршивая овца в их благородном семействе, и это заставило отца выгнать меня из дома.
Джеймс убрал локон с ее лба.
– Судя по твоим словам, мать на самом деле не хотела, чтобы ты уходила.
– Ну, может, и не хотела, но ослушаться отца… О, это было исключено! Поэтому, чтобы сохранить мир, матери приходилось действовать с ним заодно. Когда он умер, она решила, что наши отношения безнадежно испорчены, и их уже не наладить.
– Так оно и было?
Алекс еще ближе придвинулась к нему, их глаза встретились. Полумрак комнаты смягчал ее черты, и Джеймсу показалось, что ангел во плоти снизошел до него.
– Если бы я не противостояла ей, то так никогда и не узнала бы ничего. Я всю жизнь считала бы, что ни на что не способна, хотя рассуждения мамы были не лишены логики.
Джеймс кивнул. Алекс, оказывается, куда сложнее, чем он предполагал. Для него было очень важно, чтобы она продолжила свой рассказ. Это позволило бы ему выяснить, кем же она стала сейчас.
– Часто ли ты видишь ее?
– Раз в месяц. Мы с Куинни берем ее на день, хотя я разговариваю с мамой каждую неделю. – Алекс снова свернулась клубочком в углу софы и поглаживала кошку, перебирая ее шерсть длинными изящными пальцами. – Мы прошли долгий путь с тех пор, как она выставила меня за дверь.
– Она действительно сделала это?
– Да… Вообще-то это сделал отец. Он дал мне две недели на сборы, но я не стала ждать так долго.
– Куда же ты ушла?
Алекс вздохнула.
– О, куда глаза глядят. В основном я жила у друзей. – Она вспомнила, какой ужас охватывал ее, когда она не знала, где проведет следующую ночь или где достанет еду. Алекс останавливалась у друзей, затем, чувствуя, что больше не может пользоваться их гостеприимством, спала в своем стареньком «фольксвагене», пока не продала его за приличные деньги. – А потом пришла зима, и я наконец обратилась за помощью в благотворительные организации.
Джеймс вскочил, подошел к окну. От его неожиданного движения кошка испуганно метнулась с ее колен.
– Почему ты не пришла ко мне? – Повернувшись, он посмотрел ей в глаза. – Почему не позволила помочь тебе?
Его гнев смутил Алекс.
– Потому что это была моя проблема, а не твоя. Обдумав ее со всех сторон, я поняла, что мне отпущен шанс получить помощь и встать на ноги.
– И ты это сделала?
– Да. Мне удалось получить жилье и деньги на жизнь, и я, собрав все силы, окончила школу. Потом нашла почасовую работу, а постепенно и грант для оплаты учебы в бизнес-колледже.
Он не произнес ни слова, и Алекс не понимала, о чем размышляет Джеймс. Иногда его спокойствие раздражало, но она знала, что Джеймс Т. Маклинток говорит лишь тогда, когда ему есть что сказать.
– В течение нескольких лет я работала продавцом, набралась опыта и наконец в полной мере использовала знания, полученные в колледже.
– «Женская одежда от Джеми».
– Да. О, извини. – Зевнув, она прикрыла рот ладошкой. – Хотя, как ты понимаешь, я не сразу попала в такое роскошное место.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43