Мы с женщинами приветливо поздоровались с ним и попросили позволения присесть рядом с ним под тень того же дуба. Старик кивнул и, узнав нас, стал славить Артура и его боевые успехи. Я радовалась, что он не упоминал Маэлгона, а только описывал сражения и подвиги воинов.– Я записываю их, – объяснил старик, поглаживая длинную белую бороду. – Научился писать, когда собирался стать монахом, но с тех пор нечасто использовал это умение. Я не мог жить праведной жизнью, чтобы епископ был доволен мной, а грешники, с которыми я поладил, никогда не учились читать. Но у Пендрагона должны остаться какие-то записи, и я думаю, что смогу прочесть их. Вечером я рассказала об этом Артуру, надеясь, что он будет польщен, но вместо этого он мрачно буркнул:– И что история скажет о короле Артуре… что он происходил из семьи, прославившейся убийствами и предательством? Рожден по милости старого человека, умершего за праведное дело, вошел на трон, переступив через тело мужа сестры, и обречен на угасание стараниями другой… Что же скажут об Артуре? Что он был человеком, которому суждено было убивать родных?Он отвернулся от меня, в отчаянии судорожно скривив лицо. Я страдала, видя, как Артур мучается, и присела на кровать рядом с ним, молча выражая свое сочувствие.– Моя собственная сестра, Гвен… – Он впервые заговорил о Моргане, и я затаила дыхание. – Моя собственная сестра, та самая, которая вручила мне королевский меч! Неужели уже тогда она замыслила убить меня? Неужели за ее дружбой и поддержкой не было ничего настоящего? Я доверял ей так, как доверял Мерлину…Слова звучали жестко и сурово, Артур произносил их сквозь зубы.Он замолчал, а я сидела очень тихо. Мне не надо было напоминать о неприятностях и горе, которые я пережила из-за Морганы. Я не могла это забыть. Наконец я осмелилась.– Мне кажется, она не столько ненавидит лично нас, сколько страдает старым кельтским предрассудком – кровной местью. Вероятнее всего, она не могла простить смерть Горлойса.– О боги, разве я должен расплачиваться за поступки моих родителей? – закричал Артур. – Это христиане, а не язычники, взваливают на сыновей грехи отцов, не так ли? А если это так, то что ждет меня и моих детей?Он смотрел на стену, а не на меня, но, когда я поняла, что, несмотря на свои возражения, Артур надеялся, что сможет иметь детей, волна жалости нахлынула на меня, и я положила руку ему на плечо.Артур положил на нее свои неперевязанные пальцы, по-прежнему не глядя на меня.– Иногда мне кажется, что, как бы много я ни делал, как бы ни старался, я никогда не увижу свою мечту воплощенной в жизнь. И я не знаю, боги ли гневаются на меня, или я сам задумал что-то неправильно.– Может быть, – тихо сказала я, – здесь виноват не горшечник, а качество глины. Ты же знаешь, что работаешь не с самым податливым материалом.Мы долго молчали, он гладил меня по руке, и, наконец, слабая улыбка появилась на его лице. Артур искоса посмотрел на меня.– Ты же не собираешься позволить мне валяться в постели и жалеть себя, правда? Если я не говорил тебе этого раньше, то скажу сейчас: я безумно рад, что ты моя жена.Мои глаза наполнились слезами, и я смотрела вниз, на свои переплетенные пальцы. Я хотела произнести ласковые слова. Но прежде, чем я успела собраться с мыслями, Артур убрал свою руку и сжал ее в кулак.– А теперь, поскольку я могу смело смотреть фактам в лицо, расскажи мне, что произошло в Лондоне, пока шла «церемония», – потребовал он.Я смотрела на него, не понимая, какое отношение это имеет к любви.– Начинай же, – сказал Артур – Мне пора узнать все подробности.Я подавила свои чувства и пересказала ему, как Моргана хотела убить своего мужа его же мечом. Артур при этом морщился, потому что против него она ухитрилась использовать даже Эскалибур.– Но Бедивер сказал, что она сбежала после того, как Акколон был убит.Я кивнула.– Похоже, что карлик ухитрился вынести ее из дворца. Возможно, ему помогали ее подданные, а потом они просто остались в комнате, чтобы сбить нас с толку и не мешать убегающей парочке.– Гм, – задумчиво промычал Артур, – а может быть, это сделал Увейн, нельзя забывать об узах матери и сына.Я быстро взглянула на него, удивляясь, как ему это могло прийти в голову. Ведь сам он был так холоден со своей матерью. Конечно, его приемная мать, должно быть, была совсем иной.– Не верю, что в этом замешан Увейн, – сказала я. – Он был слишком потрясен, чтобы изображать удивление, и, если бы Увейн был сообщником Морганы, он не останавливал бы ее, когда она бросилась на его отца.– Если только в последнюю минуту это не вызвало у него отвращения, – заметил Артур. – Уриену я верю. Он был надежным союзником в Великой битве. Но мальчишка проявил трусость, не остался и не защитил тебя в Пенрите.Я начала было объяснять, что Грифлет послал его за помощью, но как раз в это время пришел Гавейн с множеством новостей о каком-то помешанном, вырвавшемся на волю в вирральском лесу, и разговор был забыт. Но не прошло и недели, как Артур приказал, чтобы Увейна отослали от двора, и я поняла, как сильны были его подозрения.– Это несправедливо, господин, – бросил ему Гавейн, врываясь в комнату и стукнув кулаком по столу, за которым мы с Артуром работали. – Это чертовски несправедливо, и ты это знаешь!– Поосторожнее, племянник! – предупредил Артур, откидываясь на подушки, которые лежали на стуле. – Убийство короля – это дело недоброе, и я не могу позволить сыну предателя жить в моем доме.– Но Увейн не имеет никакого отношения к покушению на твою жизнь, – протестовал рыжеволосый, – он мой двоюродный брат, я знаю мальчика я тех пор, как он научился ходить…– Он мой племянник, точно так же, как и ты, – прервал его Артур, беспокойно ворочаясь на стуле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138