– Принять как неизбежное свою судьбу – это значит наполовину выиграть сражение… Как ты себя чувствуешь?Мы снова оказались в нашей старой жизни, когда добродушно подтрунивали друг над другом и делились секретами, как будто никогда не расставались. Бригит откинула одеяла и, когда я повернулась на бок, стала осматривать мою спину и спрашивать, где болит.– Больно, но не очень. Что случилось, Бригит? Почему я здесь? Я не могу вспомнить, что произошло.– Ты была очень тяжело больна… мы боялись, что потеряем тебя. Такое случается после изнасилования.Слово повисло в воздухе, дрожа, как стрела, только что попавшая в цель. Я замерла, когда полузабытые страхи превратились в реальность.– Маэлгон… этот мерзавец Маэлгон, – простонала я, чувствуя отвращение при воспоминании о нем. – О боже, а что случилось с Грифлетом? Он жив? А мои фрейлины?Бригит торопливо положила руку мне на плечо.– Ланс говорит, что Грифлет жив и никто не пострадал. Разбойникам была нужна ты.– Грифлет предупреждал меня… боги свидетели, ему не хотелось, чтобы мы уезжали из дома. – Мной овладел ужас, когда у меня в голове стали проноситься картины похищения и изнасилования.Мой голос был глухим, а произносимые слова не имели никакого смысла, они казались далеким, бесстрастным изложением того, что ко мне не имело никакого отношения. – Мне не нужно было пытаться перехитрить Маэлгона. Если бы я была… поразумней, не вела бы себя так вызывающе. Мне нужно было следить за своими словами…Я вспомнила эту ужасную встречу с моим кузеном, хотя мне хотелось забыть ее навсегда. Я подробно рассказывала, что случилось, а Бригит молча слушала, понимая, вероятно, что, для того, чтобы я смогла спокойно жить снова, мне нужно освободиться от воспоминаний.Ночью звонили колокола к службе, но Бригит оставалась со мной, слушая, рассказывая, иногда просто держа мою руку, когда я начинала вспоминать то, что случилось. К рассвету я лежала измученная, истерзанная воспоминаниями, и мне хотелось спать. Мне предстояло долго лечиться, но начало выздоровлению уже было положено.На следующее утро торжественно прибыла Винни, которую привезли в паланкине Игрейны. Маленькая римлянка ворвалась ко мне и сразу же потребовала, чтобы ей дали комнату рядом с моей. Ланс, который занимал ее прежде, уступил ее, и моя старая наставница начала хлопотать, как будто я была ребенком, за которого она несла ответственность.Винни не упускала ничего. Монастырская послушница была послана на ближайшую ферму, чтобы договориться о ежедневной порции куриного супа, который должен был стать добавкой к скромной монастырской пище. Усердно молясь, Винни заменила пучок трав, привязанный кем-то к ножке кровати, на чашу со святой водой, которой она окропляла меня трижды в день. Винни суетилась вокруг меня, как малиновка, пытающаяся выкормить кукушонка. Приезд Нимю был столь же тихим, сколь шумным был приезд Винни. Она просто вошла в мою келью однажды утром, когда все монахини были на мессе. Ланс оставил нас вдвоем.– Как в старые дни, – заметила я, осторожно садясь, чтобы обнять ее. – Помнишь дни в Саруме перед свадьбой? – Чародейка улыбнулась, но сказала, что долго оставаться со мной не сможет.– Артур послал меня удостовериться, что ты полностью выздоровела, прежде чем просить тебя приехать. Я и сама хотела посмотреть, что с тобой. По словам Бригит, о тебе прекрасно заботились, и ты быстро поправляешься.Я кивнула. Значит, Артур знает, что случилось. Меня тронула его забота.Нимю пристально смотрела на меня, пока я поправляла одежду. Она объявила, что я почти здорова, кровотечение и гнойные выделения прекратились, боль скоро пройдет. Ничего нового я не услышала, но она продолжала внимательно рассматривать меня, я спокойно взглянула на нее и спросила, что еще она может сказать. Волшебница взяла обе мои руки и, глядя мне прямо в глаза, проговорила.– Гвен, заражение, которое было у тебя, не убивает женщину, но оно делает ее бесплодной. Ты не сможешь забеременеть снова.Слова показались мне ударом тупого меча, удар которого болезнен, но незаметен внешне. Я переводила взгляд с одного угла комнаты на другой, но ничего не видела, а голос мой, казалось, совсем пропал.– Ты уверена? – прошептала я.– Нет, – ответила она, глядя на свои руки, – в таких случаях нельзя быть полностью уверенным. Я могу просто сказать тебе о том, что случалось раньше.Оцепенение, охватившее меня, стало постепенно ослабевать, и на смену ему неожиданно пришли страх и гнев. Страх перед Маэлгоном, а гнев – оттого, что сейчас, когда снова укрепилась надежда, что я смогу стать матерью, по злой иронии судьбы я получила этот окончательный приговор. У людей есть причины ожесточиться против богов.– Это знает Артур? – спросила я, стараясь не зарыдать.Нимю отрицательно покачала головой.– Я не была уверена, пока не поговорила с Бригит. Кроме того, мне кажется, ты захочешь сказать ему об этом сама.Я прикусила губу и отвернулась. По крайней мере, мне повезло больше, чем некоторым: непохоже, чтобы Артур стал упрекать меня за этот недостаток. Он дал совершенно ясно понять, что не мечтает растить сыновей и не испытывает желания смотреть, как растут и расцветают его дочери. Но я содрогнулась от мысли, что нам снова придется делить постель. Мысль о близких отношениях заставляла меня дрожать, и хотя я не сомневалась, что Артур по-прежнему будет считать меня своей королевой, внутренний голос шептал мне, что я буду казаться ему нечистой, оскверненной, недостойной его. Может быть, именно поэтому Артур не приехал за мной сам.Нимю вывела меня из состояния задумчивости.– Артур получил известие о твоем похищении на следующий день после того, как узнал, что саксы под предводительством Седрика, готовятся к нападению с севера и с юга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138