И потом, что ни говори, внимание лечит лучше любых лекарств. То братик Алька с Анжелкой заявятся с цветами. То Алексей от Слона фрукты заморские привез на восьмое марта. (Елки-палки, меня уже внимание Слона радует! Ну все, точно сотрясение мозга. Вавка в головке.) А Надежда - та вообще... Пару раз бородатый Игорь такие сумки доставлял, что страшно делалось. Под предлогом, чтобы я у плиты не стояла. Положим, у плиты хоть так, хоть так стоял Димка... Но - дорого внимание.
Потом стало мне легче, врачи разрешили ходить по квартире. Ну, я и помыла окна - хотя бы изнутри, все-таки не лето. Просто смотреть невмоготу было, такие грязные - у нас же они почти все на улицу выходят. Димка, конечно же, поорал. Но мне показалось, на самом деле он доволен - что меня потянуло на такой подвиг и что после него я чувствую себя нормально.
А потом эскулапы-айболиты вообще сменили гнев на милость. Я стала здоровой... ну, или условно здоровой женщиной, которой разрешается спокойно гулять по улице. Правда, под ручку с Вэ-А.
* * *
Пятнадцатого марта я первый раз вывел Асю на улицу. Уже почти каждый день проглядывало солнце, на нечетной стороне Хазарской тротуар был совсем сухой, только под деревьями у домов кое-где сохранились серые ледяные лепешки. На улице прибавилось людей и машин, мы шли и играли в номера - кто раньше заметит "сорок четыре" или там "девяносто девять". Оказалось, что у меня лучше реакция - быстрее успевал выкрикнуть, когда машина обгоняла, зато у Аськи острее зрение, на встречных машинах она видела номера намного раньше.
Сотрясение у неё все-таки было, но легкое, уже через неделю врачи разрешили вставать и ходить по квартире, а вчера дали полную индульгенцию, хоть и велели не перенапрягаться, не переутомляться и не перепивать. Но эта дуреха успела вымыть окна ещё до того, как ей сказали, что нельзя переутомляться...
У Натальи тоже дело шло на поправку, хотя не так быстро. В четверг мы с Андрюшей заезжали к ней во вторую травматологическую, и она нас встретила в коридоре. Похудевшая, побледневшая, с рукой на перевязи - рука цела, но её подвязывают, чтобы лишний раз не бередить рану под ключицей. Поблагодарила за апельсины, рассказала с усмешкой, что её проведывала Карина. Потом спросила, как себя чувствует Анна Георгиевна, объяснила извиняющимся тоном, что хотела попросить её заехать к ней на Кантемировскую и привезти кое-что из белья. Я было сунулся предлагать свои услуги, но Андрюша сообразил быстрее:
- Наталья Викторовна, вы тут пока с Вадим Андреичем поразговаривайте про погоду, а я сейчас привезу Ксюшу, вы ей все растолкуете!
Он посыпался по лестнице вниз, а мы медленно двинулись вдоль коридора, по старинным кафельным плиткам, сложенным в незамысловатый узор.
Наташа молчала, я развлекал её городскими сплетнями и наблюдениями фенолога-любителя: какие во дворе на деревьях сороки и сойки, а также голуби и горлицы кольчатые (это название я когда-то подцепил у Резника, он, как заядлый турист, в птицах немного разбирался). Наташа вежливо слушала, деликатно поддакивала, но глаза у неё были отстраненные. Рассеянно сказала, что в больничном дворе тоже много птиц и что по утрам её будят синицы стучат клювом по оконной раме. Потом вдруг чуть придержала меня за локоть и спросила:
- А что с Гариком, не знаете?
Я просто опешил от такого вопроса - этот гад её чуть не убил, а она... Попробуй пойми женщин! Но сдержался, не прокомментировал. Сглотнул слюну, перевел дух, как-то ухитрился заговорить нормально. Да и все равно я мало что мог ей сказать. Как-то на очередном допросе Казьмин обмолвился, что Лаврентьев находится в лазарете СИЗО, но, кроме перелома руки, с ним ничего серьезного. Если не считать обвинений в покушении на убийство, соучастии в убийстве и в мошенничестве в особо крупных размерах. И ещё я заметил, что его портреты на предвыборных щитах постепенно исчезают под наслоениями других, более удачливых кандидатов - которые не были уличены в уголовных преступлениях.
В таком примерно духе я и высказался, ограничившись, впрочем, изложением фактов и воздержавшись от комментариев.
Наташа кивнула и вдруг попросила, чтобы я отвел её в палату. Я напомнил, что должен подъехать Андрей со своей девушкой, она ответила, что они её и в палате найдут... На обратном пути неожиданно вздохнула и сказала, что теперь ей не придется уже носить открытых платьев...
Наверное у меня ещё слишком мал семейный стаж - пока что мне доступны не все излучины женского мышления...
* * *
Солнышко... По тротуарам в некоторых местах уже можно ходить асфальт, ни льда, ни луж... Мы гуляли себе неторопливо в сторону центра и беседовали исключительно на нейтральные темы. А с другой стороны, как тут удержишься, когда проходишь мимо щита с предвыборными плакатами, а оттуда замечательный И. Лаврентьев так по-доброму, как дедушка Ленин, щурится.
А я все вспоминаю, какое у него было лицо, когда его мимо меня на носилках уносили. Через боль какой-то звериный азарт виден был, жажда крови... Может, от ощеренных зубов. А может, от слов... Ну, когда он пообещал Димке, что они ещё встретятся на кривой дорожке...
Вот только добрая ленинская улыбка уже почти совсем спряталась под другими плакатами. И сурьезный товарищ Пивень Марксэн Панасович присутствовал, и Лемешко с учебником - такая вся из себя сельская учительница, и даже наш протеже малютка Скуратов. Ну и, само собой, распрекрасный Слон - скромный, но великий ученый. С предвыборным девизом: "Именем народа, на благо народа!". Радетель, мать его...
Но тут Димка увидел мое выражение лица и сразу заговорил о соседском коте и о том, что Веничка надо ветеринару показать, чтоб все в порядке было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126