.. Возможно... Могу навести справки, если требуется...
- Да нет, доктор, это так, праздное любопытство... академический интерес, я бы сказал. Благодарю вас. Простите, что оторвал, продолжайте готовить операцию, думаю, ещё с четверть часа у вас есть. Алексей Глебович, проводите Апполинария Елисеевича...
Лаврентьев слушал этот диалог с нарастающим ужасом. Вот теперь у него кровь отлила от лица. Он пытался убедить себя, что это запугивание, что Слон берет на пушку, но ничего не мог с собой поделать - это было выше его сил.
- Что вы от меня хотите? - хрипло спросил он.
- Денег, господин Лаврентьев, всего лишь денег, - лучезарно улыбнулся Дубов.
- Сколько?..
- А сколько есть. Кроме стоимости дома, обстановки и носильных вещей. Все, что есть в кубышках, на здешних и зарубежных счетах, в ценных бумагах.
- Нет!
- Смотрите, вам виднее. Апполинарий Елисеевич будет готов к операции через пятнадцать минут. А я ещё в растерянности, так и не решил, на чем же остановиться, - на первом варианте или втором...
И вдруг на Лаврентьева снизошло прозрение. Липа! Обман! Просто бессмысленное запугивание! Какой смысл уродовать человека - тогда он тем более не отдаст денег!
- Я так думаю, господин Слон, что вы перестарались. Меня на пушку не возьмешь!
- Педрила ты тупой, - проговорил Дубов интеллигентным, хорошо поставленным голосом. - Вот когда коновал тебе первое яйцо отчекрыжит, иначе запоешь... Проверьте, кстати, Александр, у него оба яйца на месте?
Лаврентьев ощутил грубое прикосновение, передернулся, тело залил холодный пот.
- Да не дергайся, - сказали из-за спины, - пока ещё оба!
- А вы знаете, коллега, - обернулся Дубов к своему помощнику, пожалуй, он прав. Для делового человека деньги дороже, чем примитивные железы внутренней секреции. Можно смириться с утратой радостей секса, тем более, когда успел погулять, как наш клиент, можно говорить фальцетом лишь бы сохранилась власть, которую дают деньги, возможность продолжать игру, держать в руках человеческие судьбы, испытывать дрожь риска и радость победы... Видеть, как перед тобой, писклявым кастратом, унижаются здоровенные мужики, которым нет отбоя от баб, которые укладывают с собой в постель двоих, а то и троих - и все равно ничего не имеют за душой, кроме здоровых гонад... Вот только одного не учитывает господин Лаврентьев: если не поможет скальпель хирурга, я пущу в дело более грубые инструменты... И даже если - глупость, но вообразим на миг! - мужественный подпольщик выдержит все пытки, у нас останется химия. Конечно, после этого ему не потребуются уже не только женщины, но и деньги, разве что для оплаты пожизненного содержания в приюте для умалишенных... А любопытно, каковы ощущения, когда с тобой в постели две женщины? Не приходилось испытывать, господин Лаврентьев? Увы, теперь и не придется. Что поделаешь, се ля ви...
И тут Гарик не выдержал:
- Сволочь! Гад! Что ты от меня хочешь, паскуда?
Мгновенно ему стиснули шею железные пальцы.
Дубов приподнял руку:
- Не утруждайтесь, Александр, это не угроза и не оскорбление, просто контрагент готов к переговорам. Анатолий, кофе, будьте любезны...
Анатолий направился в сторону кухни, не закрыв за собой дверь. Обостренный слух Лаврентьева уловил характерное звяканье металла о металл, как в манипуляционной или у дантиста... Скальпели в эмалированной кювете... Его снова передернуло.
- Чего я хочу, вы уже слышали. Зато я пока не слышал разумного ответа.
- Двадцать процентов!
- Вот видите, коллеги? Я ведь говорил, разумный человек с развитым воображением прекрасно воспринимает слова, а потому нет нужды в грубых методах убеждения... Но двадцать процентов - это несерьезно. Процентов пять я бы вам оставил, чтобы не подрывать начатое строительство...
- Тридцать!
Торг начался.
* * *
Через час все было сделано. Лаврентьев подписал бумаги, из которых следовало, что он передает юридической консультационной компании "Зиневский и Борисов" право управления своими нижепоименованными счетами в нижепоименованных банках, а также три четверти своего пакета акций АО "Мак". Ему пришлось вначале несколько раз расписаться на бумажке, чтобы восстановить твердость руки, но в конце концов неизвестно откуда взявшийся нотариус, сверяя эти пробы с многочисленными подписями на ксерокопиях, удовлетворился. Документы были заверены нотариально, с привлечением свидетелей, после чего на столе появилась бутылка джина и крохотные хрустальные стопочки.
Лаврентьев сидел, скрипя зубами, но деваться ему было некуда. Понемногу он начинал жалеть, что назвал точные номера и пароли, но тут же успокоил себя: дай Бог вырваться отсюда, а там и пароли поменять недолго.
Но тут Дубов поднял глаза к Капитану:
- Алексей Глебович, прошу вас, отблагодарите хирурга в полном объеме, договоритесь, чтобы в случае нужды мы имели возможность снова к нему обратиться, и отправьте домой со всеми удобствами.
Капитан вышел, а у Лаврентьева пробежал холодок по спине. Пожалуй, не следует спешить с изменением паролей, нужно будет все хорошо обдумать... Если такая возможность представится.
- Ну что ж, Игорь Константинович, давайте выпьем за успешное продолжение сотрудничества! - Слон пригубил из стопки, пожевал губами. - И не жалейте об утрате, деньги - тлен. Они приходят и уходят. Вечна лишь игра, для которой нужно сохранить душу бойца и, конечно, здоровье... Будем здоровы!
Борис Олегович снова пригубил и отставил стопку.
- Анатолий, я полагаю, одежда нашего гостя уже приведена в порядок?
- Сию минуту, Борис Олегович.
Он появился чуть ли не мгновенно, держа в руках вычищенное пальто, пробормотал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126