- Нет. Меня интересуют две вещи. Есть ли еще ранения на теле и почему на нем лопнул пиджак в момент самоубийства?
- Значит, начнем с наружного осмотра, - Градус окинул труп цепким, как у закройщика, взглядом, - других ранений нет, а пиджак… Пиджак на нем лопнул по простой причине. Смотри, - он поднял тяжелую безжизненную руку покойника и показал мне синие, похожие на трупные, пятна на запястье. Точно такие же пятна были и на второй руке. - Понял? Его держали за руки и, как видишь, крепко держали. А он вырывался. Вот пиджак и лопнул.
- А почему эти пятна не увидел Туманов?
- Ну, во-первых, он осел, - отмахнулся Градус. - А во-вторых, пять дней назад эти синячки не были так заметны. А может, Туманов просто не хотел их замечать… А больше на теле ничего нет.

11 часов 45 минут
Снова Институт судебных экспертиз, снова недовольный Сорокин, невыспавшийся и злой оттого, что и в воскресенье пришлось работать.
- Я в жизни не делал повторных экспертиз и делать не собираюсь!
- Но ведь вы не сличили группы крови на пуле и у покойника!
- И не считаю нужным делать! Групп крови всего четыре, из них одна почти не встречается. Таким образом, даже если эта пуля не из головы Мигуна, а из твоей задницы, 30 процентов за то, что группы крови все равно совпадут. Но тогда какой смысл делать эту экспертизу? И так ясно, что Мигун убит не этой пулей. Раз я не нашел на ней следов мозгового вещества…
- Ты не нашел! - это еще не все! Это не доказательство! Туманов, например, над ним хохочет. И вообще, если группы крови не совпадут - тогда сразу ясно, что он убит не этой пулей, и я буду знать группу крови того, в кого Мигун стрелял. Ведь пуля-то из мигунского пистолета. Короче говоря, мне срочно нужен сравнительный анализ крови.
Сорокин молча копался в своих бумагах. Я просительно взглянул на его жену. Она успокоительно опустила ресницы - мол, сделаем - и кивнула мне в сторону коридора.
- Старик, - говорю я Сорокину, - ну я тебя прошу: сделай до завтра.
- Да у меня завал! Завал! - вдруг срывается он. - Ты не видишь? Мы уже две недели не выходим из лаборатории! Такого количества дерьма еще не сваливалось на мою голову за всю жизнь! Смотри! - он стал швырять в воздух какие-то бумаги со стола, папки. - Это все - воровство, махинации, липы, преступления! И где? До ЦК! Не страна, а гнойник с дерьмом! А ты тут со своим Мигуном! Да плевал я на него! Тоже был скотина хорошая! Не одну душу на тот свет отправил!
Я вышел в коридор. Там стояла заплаканная Алла Сорокина.
- Что с ним? - спросил я.
- Мы устали, - ответила она. - И не столько от работы, сколько от нервотрепки. Мы же понимаем, что мы делаем и зачем. Только неизвестно, к добру ли это. Страна погрязла в воровстве, но, с другой стороны - если завтра придут к власти баклановы и маленины - лучше не будет. Они уже сегодня выпустили на улицы милиционеров с собаками.
- Кого? Кого? - спросил я удивленно.
- А ты не видел? Конечно, ты же ездишь в персональной машине! А ты присмотрись - на улицах и в метро полно милиции и людей со служебными овчарками. Переодетые милиционеры и гэбэшники.
Я вспомнил: ночью генерал Жаров сказал мне, что по приказу Брежнева в Москву вошла Кантемировская дивизия. А Щелоков, значит, привел в боевую готовность свою милицию, и Андропов дивизию КГБ имени Дзержинского. Зато на Красной площади, у Мавзолея, все мирно, тихо и торжественно.
- Мне нужны результаты анализа крови, Алла, - сказал я.
- Сделаем, я скажу биологам. Завтра будет готово. И вот возьми еще это… - она вытащила из-за пазухи какую-то бумажку.
- Что это?
- Я по памяти вспомнила кое-что из заключений экспертиз, связанных с именем Мигуна. Может, тебе пригодится. Пока! - Она ушла в лабораторию, а я развернул ее записку. Там было всего несколько строк:
«Игорь!
Первое: судя по записной книжке Мигуна и преферансным листкам, которые сдавал на экспертизу твой друг Бакланов, Мигун последние месяцы играл в карты с Алексеем Шибаевым, Председателем ВЦСПС, Борисом Ишковым, министром рыбного хозяйства, а также неким Колеватовым из Союзгосцирка. Кроме них, в преферансных листках значатся неразгаданные мной «Борис», «Сандро», «Света».
Второе: при расшифровке затертых мест в записной книжке Мигуна обратила внимание на след. записи: «М.М. Суслов - пьянь» (видимо, имел в виду сына Суслова - Мишу), фамилия «Кабаков» с его домашним телефоном зачеркнута жирной чертой, против фамилии некоего «Гиви Мингадзе» стояло несколько вопросительных знаков. Нужно ли тебе это или нет - не знаю.
Алла».

12 часов 10 минут
Проезжая мимо метро «Краснопресненская», я вспомнил об Алле Сорокиной: она была права, возле метро стоял удвоенный наряд милиции с собаками. Позже такие же удвоенные наряды милиции с овчарками я увидел у метро «Арбатская», «Пушкинская», на перекрестках центральных улиц. Люди шарахались в сторону от овчарок…
А в прокуратуре Союза была все та же воскресная тишина, и даже Бакланова не было в кабинете. Я зашел на третий этаж в приемную Генерального, взял у дежурного по Прокуратуре члена Коллегии Заленского ключи от архива Прокуратуры и позвонил в МУР Светлову. Но Марата там не оказалось, дежурный по его отделу сказал мне:
- Все на Огарева, товарищ Шамраев, в Центральной картотеке МВД, примеркой занимаются. Переключить вас?
- Да, пожалуйста.
Я слышал, как сначала он постучал рычажком по телефону, затем назвал телефонистке короткий внутренний номер Центральной картотеки первого спецотдела МВД. И тут же прозвучал Ниночкин голос:
- Алло!
Я усмехнулся:
- Мне общественного помощника следователя Нину Макарычеву, пожалуйста.
- Это ты, Игорь? Слушай, тут так интересно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141