- мой наставник несколько смягчился, и глаза его приобрели блаженное выражение. - Кроме того, да будет тебе известно, что Туке не божество, а царство вечности в небе, на земле и под водой. Туке - вечный суд над живыми и мёртвыми, глас которого слышен в раскатах грома, а воля проявляется в проливных дождях, огненных молниях и семицветной радуге. Сегодня ночью в жертву будет принесена человеческая плоть, ибо от этого зависят жизнь, здоровье и благополучие нэнгэ.
За две недели моего пребывания на фиджийском острове Вануа-Леву я невероятно похудел, я был так голоден и настолько соблазнён сладкой мыслью о ночном пиршестве, что даже последнее замечание Большого Джона о человеческих жертвоприношениях не испортили мой зверский аппетит. Я посмотрел голодными глазами на своего наставника и мечтательно произнёс:
- Боюсь, что до наступления ночи, прежде чем стать нэнгэ, я не выдержу и съем тебя, до того у меня разыгрался аппетит. Кажется, я даже стал понимать всех местных каннибалов.
- Но, чтобы меня съесть, тебе придётся снова поймать меня в ловушку, резонно возразил Большая Вода.
Под вечер, на обратном пути в бивак, после напряжённой прогулки по дре
- 62
мучим фиджийским джунглям я пошатывался от усталости и голода, как вдруг с прибрежной возвышенности мне открылась картина, заставившая меня напрочь забыть о голоде и вспомнить свои самые тошнотворные ощущения.
Окутанный призрачной дымкой цвета "сомон" в бухту медленно входил авианосец "Китти Хоук" в сопровождении плывущей следом в надводном положении атомной субмарины.
- Подводная лодка "Эмберджек", - сообщил мне Джон Большая Вода, перехватив мой удивлённый взгляд.
- Что ей тут нужно? - спросил я, прищурившись от недоброго предчувствия.
- Она заберёт тебя на борт завтра утром, - спокойно ответил Большой Джон. - А сейчас поспешим в храм Нденгея, где тебя уже ждут адмирал Мак-Кэйб, командор Сэмпсон и доктор Бернсайд.
18
Вернувшись в лагерь, я увидел сидящих у костра воинов нэнгэ, которые вели себя так, словно никогда и не уходили отсюда.
Командор Сэмпсон неторопливо прохаживался в обществе какого-то тучного незнакомца с характерной прусской внешностью. Поляну окутывал вечерний сумрак, и когда я показался в свете костра, командор Сэмпсон застыл на месте, словно сражённый ударом молнии.
В темноте мерцающего полумрака мой вид со взлохмаченной бородой и растрёпанными волосами был просто ужасен и мог шокировать любого. Набедренная повязка лава-лава давно износилась, моё обнажённое тело, сплошь испещрённое ожогами ядовитых растений и царапинами от колючих шипов, блестело, как начищенная бронза. Я выглядел намного страшнее, чем любой из всех восьмидесяти каннибалов нэнгэ, сидевших у костра. Джон Большая Вода поглядывал на меня с гордостью. Своим внешним видом я превзошёл даже его.
- Боже всемогущий! - наконец выговорил командор Сэмпсон. - Неужели это ты?
- Разумеется! - рявкнул я. - Куда вы дели Мелисанду?
Говори тише, - попросил Сэмпсон, с опаской взглянув на незнакомца. - Адмирал тебе всё объяснит.
Словно тайфун, я ворвался в храм Нденгея. Мак-Кэйб разговаривал с доктором Бернсайдом и выглядел крайне озабоченным.
- Скверное дело, - говорил он, потирая затылок. - Жизни не хватит, чтобы смыть это пятно...
- Где Мелисанда? - заорал я с порога.
Воцарилось гробовое молчание. Тягостной паузе казалось не будет конца. У доктора Бернсайда низко отвисла челюсть, и с разинутым ртом он словно окаменел. Мак-Кэйб вначале уставился на меня широко открытыми округлившимися от удивления глазами, а затем начал быстро-быстро моргать, словно ему в глаз попала соринка.
- Где Мелисанда? - повторил я свой вопрос.
- В Вайоминге, на фамильном ранчо Кинкэйда в Натроне, - ответил адмирал. - Ждёт не дождётся счастливого возвращения с Новой Гвинеи своего спасённого от кровожадных и вероломных туземцев мужа.
- 63
Как скоро я смогу её увидеть?
- Теперь уже скоро. У нас всё готово для твоего благополучного возвращения в объятия любящей жены. Так что причешись, помойся и оденься, как следует. Завтра утром ты будешь на Новой Гвинее.
Доктор Бернсайд нашёл, что я в отличной форме, ограничившись лишь несколькими профилактическими уколами.
Даже принимая душ, я не расставался со своим обсидиановым кинжалом, ставшим за время моих скитаний по Вануа-Леву частью меня самого. Переодевшись в новую лава-лава, я заявил Мак-Кэйбу, что не ел уже целые сутки.
- Скоро ты нажрёшься до отвала, - заверил меня Мак-Кэйб. - Потерпи до полуночи. Уже скоро. А сейчас не хочешь ли немного промочить горло?
Я кисло поморщился.
- Честно говоря, меня до сих пор ещё мутит с похмелюги от той наркоты, которую вы мне впрыснули две недели назад.
Адмирал подмигнул мне с дьявольской усмешкой.
- Не беспокойся, этой ночью тебя исполосуют без наркоза.
После таких слов у меня мгновенно появилось непреодолимое желание выпить. Мак-Кэйб, как всегда, пил "бурбон", а я предпочёл натощак водку с тоником, отчего мой зверский аппетит разыгрался ещё больше.
Мак-Кэйб выглядел мрачнее обычного, и, сделав первый глоток, я спросил:
- Что-то не так, адмирал?
- Мы пропустили новый удар, - ответил он скорбным тоном.
- Что стряслось?
- В Лондоне "Замочная скважина" "раскусила" нашего человека. Он случайно встретился со старыми друзьями, что привело, в конечном счёте, к провалу и странной гибели при весьма таинственных обстоятельствах.
- Что с ним сделали?
- Формально - ничего. Он просто отправился на Солсбери-плэйн и заклал себя в Стонхендже на жертвеннике, - адмирал сокрушённо покачал головой. Киинэн оставил на диктофоне предсмертную запись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36