Здесь есть даже справка из психдиспансера.
- А эту справочку, как раз, и нужно. Тебе ведь какой-никакой наган понадобится. Егорий заржал. -Пока возьми себе хотя бы рогатку, что ли. - Я уже собрался, было, уходить, но Васильич ухватил меня за рукав: - Так, Ваня, надо бы одно дельце обстряпать. Это к тебе уже поручение, как к детективу. Случай состоит в том, что я месяц назад освидетельствовал одну девицу. Ее изнасиловали четверо молодых засранцев. Сами из себя ничего не представляют, студенты, ядрена вошь. А вот отцы у них мужики серьезные. Надо выручать ребят, понятно - небесплатно. Тебе поручение - обговорить с девицей все вопросы, может, она согласится за энную сумму отказаться от своих показаний? Нам, как посредникам, тоже перепадет немало. Вопрос ясен? А живет она, кстати, в Ильинском. Там эти хлюсты отдыхали с удочками на бережке, а во время, значит, отдыха, провели свою операцию с девицей. Как? Справишься? Уговори - ты это умеешь. И Васильич передал мне записанный на бумажке адрес девицы в Ильинском. - Поручение твое - гадость. Скажу тебе с полной на то откровенностью - не по душе мне это задание, но деньги нужны крайне. Ладно, в конце концов, какое мне дело согласится, так согласится, а на нет - и суда нет. Я сунул в карман бумажку и отправился к своему "лимузину".
*** Пока "калякал" с Егорием, время незаметно пролетело - уже двенадцать. Ехал не ходко-не медленно по ровному шоссе к Ильинскому. Село это мне знакомо давно, жил там мой дальний родственник - Петр Николаевич Варенцов, просто дядя Петя. Жену вот его, годами дяди Пети помоложе, я как-то не мог называть, скажем, тетя Нюра, звал я ее просто - Нюра. Люди это замечательные. Сын у них где-то на Севере работает, они вдвоем так и жили - не тужили. Дядя Петя большой специалист по кладке печей, с особенной любовью относится он к баням. Вот и у него баня в Ильинском - всем баням баня. Нюра женщина тихая и скромная, даже удивление меня брало неоднократно, когда я за Нюрой наблюдал: никогда она ничего лишнего никому не скажет, соседки к ней шли и за советом, и с новостями сельскими. Все новости и кляузы мозг Нюры впитывал, но дальше эти сведения от нее не уходили. Я любил с ней за грибами ходить, места она знала грибные: замечательные то были места. Мысли мои опять на Людмилу мою, было, переключились - наваждение какое! Но все опять заслонили события последнего дня - о моей будущей работе - смешно подумать! - детективом. Хотя, рассуждая логически, я не так уж и плох. Я даже глянул на себя в зеркало заднего вида: лицо приятное какое, глаза красивые и внимательные, под глазами вот только круги темные, так и опять же - от переживаний, круги эти только мужественности мне добавляют. Парень я крепкий, ростом Бог не обидел, я даже согнул правую руку в локте, напрягая бицепс, но бицепс получился жидковат: оно правильно, в последние годы ничем физическим я себя не утруждал, придется покидать гантели, ничего, накачаюсь. Я даже знал прием самбо, один, зато давно разучивал его, еще с Андрюхой Клебановым (подлецом и негодяем!). Этот прием состоял в броске через левое плечо, ну, мне теперь его, видимо, придется демонстрировать. Вы еще увидите этот замечательный прием в моем исполнении. Ах, да, еще два приема из бокса: один удар - левой (по-профессиональному - хук), еще один удар - правой (апперкот, в моем исполнении - номер смертельный). Приемов немного, но знал я их в совершенстве. Покажите только мне, кого надо бить! К селу я уже подъезжал, как увидел, что процессия из полутора десятков человек, в основном пожилых, медленно плелась с кладбища; кладбище это было на косогоре среди высоченных берез и отсюда, с шоссе, оно хорошо просматривалось. Видимо, опоздал я на похороны. Я подкатил к дому дяди Пети, когда он с супругой своей как раз к нему и подходили. Встреча, понятно, была грустной: они были еще под впечатлением от похорон. - Так, что все-таки случилось? - спросил я Петра Николаевича и Нюру. - Ты знал ведь мамину тетку - бабу Марью, жили они вдвоем в Выселках с бабой Настей, вот, сгорели в домишке своем. Только странно это нам, чего бы они сгорели? Ждали, поди, меня, а я припозднилась, пришла уж, а дом их догорел совсем. Я поначалу и не задумался о причинах возгорания избушки той никудышной и от времени почерневшей своими бревнами, в которой жили старые уже женщины, и о которых знал немало из рассказов Нюры и дяди Пети. Да и мама мне о них рассказывала много чего занятного. Мастерицы они были на все руки: и жали, и косили, и сеяли, и снопы вязали в давние еще времена, а с возрастом шить-вязать научились. Все жители деревеньки Выселки шли к ним, старушкам этим, и с горестями, и с радостью. Рассказывали о них и вовсе уж занятную историю о любви к одному какому-то парню, ушедшему на войну, да так и сгинувшему в ее горниле. Всю жизнь они его ждали, замуж ни за кого не выходя; да вот так глупо и трагически жизнь этих никому не мешавших бабушек и закончилась. И я бывал у них в деревеньке раза два, ночевал даже в их домишке у самого озера. По летним утрам, когда еще только всходило солнце, и пар подымался над неподвижной голубой водой с розоватыми отблесками от лучей солнца, я сбегал по тропинке к озеру и бросался в прохладную ключевую воду, нарушая его покой. Не надо мне видеть Парижа, чтобы увидеть его и умереть. Мне озеро то видеть куда как милее, наблюдая как можно дольше неподвижность его спокойных вод и вечность бытия. - А что там странного, на твой взгляд, Нюра? Ну, сгорели: Бывают такие случаи, когда, скажем, бумагу какую зажгут, да и не потушат - забудут, вот тебе и пожар. Старушки ведь, память, поди, не ахти какая: - Ваня, да какая такая память?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23