Настроение было самое гнусное из всех возможных. Причем продолжалось это уже не один день, и конца-краю моей меланхолии не предвиделось. И все оттого, разумеется, что Танечка Иванова была вот уже вторую неделю как на мели.
Это уж так всегда — то густо, то пусто. То нет отбоя от заказчиков, то целый месяц — полный штиль. Я не знала, что и подумать: то ли наступившая весна утихомирила злодеев города Тарасова, то ли, напротив, так взбодрила доблестную тарасовскую милицию, что та переловила их всех без моего участия.
В общем, выходило, что никому-то я, бедная, не нужна. А быть бедной — о, вроде каламбурчик получился — я ох как не люблю.
Налицо и все признаки упадка — дело шло к тому, что скоро в доме закончится кофе, а это совсем уж никуда не годится. И курила я уже тоже всякую дешевую гадость, что всегда являлось ярким показателем моего финансового кризиса.
Милые домашние хлопоты, которыми я так мечтала заняться, когда на них катастрофически не хватало времени, теперь частью переделаны, частью заброшены, надоели и вызывают только раздражение.
Телевизор просто осточертел. У всех приятелей — свои заботы. Обижаться на них глупо — у меня ведь тоже чаще всего какие-то дела, когда у них появляется время и желание со мной пообщаться.
Одним словом, стимулов к жизни — никаких.
Дошло до того, что я валялась целыми днями на диване и про себя молилась на телефон: «Миленький, ну зазвони, пожалуйста, ну соедини меня с богатеньким, щедрым заказчиком!» Но тот упрямо молчал.
Похоже, скоро я начала бы умолять его вслух, что означало бы лишь одно — Танечка Иванова окончательно рехнулась от безделья и безденежья…
Но что это? Растрогала я своими молитвами телефон или кого повыше, но факт есть факт — часов в десять утра вдруг раздался звонок. Я даже вздрогнула от неожиданности. И c надеждой бросилась к трубке.
Двухминутный разговор полностью изменил мое настроение. Уныние и сонливость как рукой сняло. Долой апатию! Вот он, долгожданный заказчик! Вот они, денежки! Да и вообще засиделась я, скучают, как говорится, руки по штурвалу!
Говоривший по телефону мужчина назвался Геннадием и сказал, что ему рекомендовали меня как лучшего частного детектива в городе. Я скромно подтвердила, что так оно и есть. Геннадий просил меня о срочной встрече, якобы дело не терпит отлагательств. Меня это, разумеется, очень даже устраивало, и мы договорились встретиться через двадцать минут в небольшом скверике неподалеку от моего дома.
Так-так-так! Оперативненько! Десять минут на сборы, пять минут на дорогу. И еще остаются пять минут, чтобы спокойно, с чувством собственного достоинства, расположиться на условленной скамейке и… поскорее попробовать угадать — на какой из подъезжающих к скверику машин прикатит мой потенциальный работодатель. Что поделать — мне прямо-таки не терпелось оценить его возможности в плане щедрости.
«Вау! Танюха, сегодня тебе определенно везет! — мысленно воскликнула я, поскольку единственной припарковавшейся в назначенное время около сквера машиной был великолепный черный джип „Гранд Чероки“. — Клиент прибыл серьезный!»
Из джипа вылез немолодой мужчина, немного полноватый и с благородной лысиной. Мне он сразу понравился, хотя я понимала, что львиную долю обаяния ему придает то, что он — заказчик и что у него такая классная машина. Мужчина увидел, что я уже на месте, и направился в мою сторону. Его манера держаться и одеваться вполне соответствовали созданному мной образу «богатого и щедрого джиповладельца».
— Здравствуйте, это вы Татьяна Иванова?
Я уже глубоко раскаивалась, что побоялась апрельской прохлады и не надела мою любимую мини-юбку.
— Да. А вы, вероятно, Геннадий. Присаживайтесь. Я вас внимательно слушаю, — обольстительным голосом проговорила я свою дежурную фразу.
Но, взглянув в его лицо и вдруг устыдившись своей корыстной радости, осознала — это человек, пришедший ко мне за помощью, а не приложение к кошельку и машине. Сейчас не он существует для меня, а я — для него.
— Так я слушаю вас. Наверное, серьезные проблемы? — спросила я уже совсем другим тоном.
Геннадий, присев на скамейку, несколько секунд помолчал, словно набираясь смелости. Я его не торопила — вид у него был крайне потерянный. Наконец он заговорил.
Суть его дела заключалась в следующем. Несколько дней назад был обнаружен труп повесившейся в своей квартире некой Киры Мальцевой, двадцатилетней красавицы-танцовщицы, работавшей в варьете ночного клуба «Красный лев».
Мой пристальный взгляд Геннадий верно расценил как безмолвный вопрос. «Кира была мне очень дорога», — лаконично пояснил он.
«Все понятно, и стоила она тебе, видно, тоже недешево», — чуть было не усмехнувшись, подумала я, косясь на лысину Геннадия. Однако тут же одернула себя — на его лице написано такое непритворное и большое горе, что моя вечная ирония в данном случае абсолютно неуместна.
— Какого же рода помощи вы ждете от меня? — как можно мягче спросила я.
— Только поймите меня правильно, Татьяна! Я абсолютно убежден, что Кира не могла, просто не могла покончить с собой. Думаю, что ее убили.
Ну вот, начинается! Он, видите ли, думает, а я должна его правильно понять. Для таких случаев вообще-то существуют психоаналитики. Думай себе о чем угодно, а их задача — тебя понять. Мужчина явно не по адресу.
— Простите, Геннадий, — прервала я его, — а что думает милиция по этому поводу?
Он проигнорировал саркастическую интонацию моего вопроса и горячо продолжал:
— В этом-то все и дело! В милиции мне сказали, что это самоубийство, никакого расследования не будет, а я убежден…
— Постойте, — вновь перебила я, — судебно-медицинская экспертиза проводилась?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10