— Нет, — смутилась Ленка. — Я ж тебе сказала, что его старшенький в моем классе учится. А вообще-то, я, конечно, сказала, что у меня подруга — гениальный детектив. И что она, то есть ты, способна докопаться до истины.
Я хмыкнула.
— Нельзя допустить, чтобы дети еще и отца лишились, — убеждала меня подруга. — Вдруг его посадят? А еще я хочу, чтобы они получили страховку, не оказались вновь обманутыми прыткой компанией. Деньги им пригодятся, Роману одному будет очень тяжело.
— Так бы и говорила. А то правду она знать хочет…
— Таня, я просто уверена, что правда как раз и нужна. Для того, чтобы в семье Калякиных не произошло новой трагедии. То есть чтобы на Романа не повесили всех собак.
— Ты, случайно, не собралась за вдовца замуж? — улыбнулась я.
А что? Ленка человек влюбчивый. Всяко случается. Может, она для себя старается? Bay, какие жуткие глупости! Как только такие ужасные вещи могли прийти мне в голову? Сейчас подружка обидится.
Ленка, снова будто прочитав мои мысли, и в самом деле обиделась:
— Никогда бы не подумала, что ты такого мнения обо мне. Считай, что нашего разговора не было.
Она бесцеремонно столкнула Маруську с коленей — небывалый случай! — и, включив воду, принялась перемывать совершенно чистые тарелки, давая мне понять, что я свободна. И что она не желает меня больше видеть. Никогда. Ни сегодня, ни завтра, ни через год. Надо извиняться.
— Лен, прости, пожалуйста, меня, дуру проклятую. С языком сегодня непорядок, он отказывается мне подчиняться. Честное слово. Вот прям сейчас его при тебе отрежу. — И я взяла со стола нож, как будто и впрямь собралась отхватить себе язык.
Ленка прыснула. Мир был восстановлен. Она вытерла руки полотенцем и снова села напротив меня.
— Так ты поможешь?
— Куда ж от тебя деться? — вздохнула я. — Где и при каких обстоятельствах Калякина встретилась с той женщиной, которая подозревается в убийстве?
Этого Лена точно не знала.
Вопрос об оплате я задавать не стала. И так ясно. Если все разрешится наилучшим образом, то, может быть, Роман мне и заплатит. А если не образуется, то мои труды сочтутся за дружескую услугу.
Не очень-то веселенькая перспектива. Но делать нечего. Друзьям я отказывать не умею. Тем более Ленке.
Хотя… Я знаю, кто заплатит мне за работу. Вот именно! Не зря же кости вещали, что для получения дивидендов надо только определиться, с кем выпить. Так мы и поступим в недалеком будущем.
— Лен, ты мне кое в чем поможешь. Хорошо?
— Хорошо. Я на все согласна, — она даже спрашивать не стала, в чем будет заключаться ее помощь. — Только сначала поехали к Калякиным. Тебе надо самой поговорить с Романом Николаевичем.

Глава 2


Я сунула в рот таблетку «антиполицая» и завела движок. Не тащиться же в самом деле городским транспортом аж в Заводской район. У меня аллергия на муниципальный транспорт.
Дом, в котором проживали Калякины, был построен в шестьдесят третьем году, о чем сообщали цифры на торце, выложенные красным кирпичом.
Калякины жили во втором подъезде.
— Стой, Лен. Давай вокруг обойдем. Осмотрюсь на местности. Ты мне окно их покажешь и тот балкон, на котором вы сидели. Для начала осмотрим место происшествия.
Напротив Настиной пятиэтажки стоял девятиэтажный кирпичный «человечник». Вот из него, с верхних этажей, уж точно все должно быть видно как на ладони. Неплохо бы найти свидетеля именно из девятиэтажки. Трагедия произошла в шестом часу вечера, многие жители, вероятно, уже были дома. Только ведь у каждого столько хлопот после трудового дня, что отыскать человека, который просто так, от нечего делать, смотрел в то время в окно, практически невозможно. Разве что старушка какая-нибудь, пенсионерка, которой делать нечего. Но у свидетелей этой категории есть один общий, весьма существенный недостаток: они, как правило, неважно видят. Тем не менее надежду я не оставила. Была еще другая надежда, и тоже на пенсионеров. Обычно в пятиэтажных хрущевках проживает много престарелых людей, которые проводят большую часть времени на лавочке у подъезда и неплохо осведомлены о событиях, происходящих в округе. Постелив на скамейки картонки или плетеные вручную коврики, они заседают в любую погоду. Даже в такую, как сегодня.
Но у дома Калякиных с лавочками было туговато — только у первого подъезда. И то такая развалюха, что явно последние дни доживает, как мне показалось. А квартира Калякиных во втором.
Жаль.
Мы поднялись на четвертый этаж, и подружка надавила кнопку звонка. Раздалась мелодичная трель, затем звук быстро шлепающих ног. Дверь открыла босая светловолосая девчушка с огромными, как блюдца, глазами. Для своих десяти лет она мне показалась слишком уж миниатюрной — прямо Дюймовочка. На ней были бриджики чуть ниже колен и длинная, вязанная вручную шерстяная кофта.
— Здравствуйте, Елена Михайловна. А папы нет. И Дениски тоже. Он гуляет с мальчишками, — голосок девчушки звенел, как колокольчик.
— Здравствуй, Катенька, — ласково обратилась Елена к малышке. — А ты чего это босиком бегаешь? Простудишься. Ну-ка, быстро надень тапочки.
— Не могу. У меня нога болит. Я на нее чай горячий пролила. И тетя Наташа мне ее винилином помазала.
Из кухни вышла женщина лет тридцати с короткой стрижкой и химической завивкой. Это и была Наталья, Ленкина приятельница — Ленка же была знакома с соседкой Калякиных, — помогавшая Роману Николаевичу управляться по дому после гибели его жены. Истомина представила нас друг другу, и Наталья немного устало, но радушно улыбнулась.
1 2 3 4 5 6 7