— Предлагаю для удобства перейти на «ты», Саша. Ведь я могу называть тебя Сашей?
— Конечно. Мама так и звала. Они с отцом долго спорили, как меня назвать. Она хотела дать мне русское имя, а отец предлагал что-нибудь свое, местное: я же получился похожим на него. В конце концов остановились на международном имени Александр, и все остались довольны. В том числе и я.
— По-моему, Саша, ты не сказал еще одну важную вещь: в какой же все-таки благословенной стране прошло твое счастливое детство?
— В самом деле?! Вот всегда я так: самое главное обязательно забуду…
Саша Ренуа назвал государство, о котором я знала только то, что оно — остров. Остатки школьного курса географии еще не окончательно выветрились из памяти.
— А страна и правда замечательная, Таня! Я ее очень люблю. Скучаю по дому, по отцу и сестрам… Мне нравится Россия, но все-таки я африканец, и мое место там, дома. Мы все из одной страны: я, Нари и Роджер. — Саша кивнул внутрь вагона.
— Они тоже учатся с тобой?
— Нет, в политехе. И девушки с ними — Света и Наташа. И Оля тоже.
Последнее имя он произнес после небольшой заминки и с особой, печально— нежной интонацией.
— Ты назвал трех девчонок. А в вагоне только две…
Попутчик печально покачал головой:
— Ты права, Таня. В этом все дело! Потому я и сказал тебе, что сегодня плохой день. Оля… она пропала! Мы были все вместе, отдыхали за городом, и Оля исчезла, понимаешь?
— Нет, пока ничего не понимаю. Как это — исчезла? Расскажи.
Мы и не заметили, как электричка остановилась у перрона маленькой станции — последней перед конечным пунктом нашего путешествия. Дверь вагона с лязгом открылась, но на платформе, которая освещалась единственным фонарем, не было ни души. Этот фонарь, оказавшийся прямо напротив нас, отражался в зрачках моего нового приятеля тревожными огоньками. Ловким щелчком Саша вышиб окурок наружу — да так, что он угодил прямехонько в кособокую урну, притулившуюся к фонарю. Класс! Я сделала то же самое, хотя и не с таким блестящим результатом.
Так и не дождавшись новых пассажиров, дверь захлопнулась, и мы тронулись дальше.
— Это странная история. Очень странная! Хотя даже не знаю, почему я так думаю. Ничего страшного пока не случилось, но… Вернее, нет доказательств, что случилось что-то страшное. Но мне почему-то очень тревожно…
Красивые глаза с беспокойным блеском приблизились ко мне:
— Не знаю, Таня, зачем только я тебе все это рассказываю? Чем ты можешь помочь? Ничем. Но мне необходимо с кем-то поговорить, я это сейчас понял. Просто…выговориться — так, кажется, по-русски? Спасибо, что слушаешь меня, ты добрая девушка…
Ну, не такая уж я добрая, чтобы все время это повторять, но… Меня так и разбирало сказать Саше, что если кто и сможет помочь в этом деле, то именно я. Однако сдержалась. Он, конечно, хороший парень, но зачем мне лишняя головная боль? К тому же — не оплаченная гонораром… Не стану же я, в самом деле, сдирать баксы с бедного африканского студента, он и так наверняка пострадал от недавнего финансового кризиса! Я уже поняла, что Саша Ренуа — не сын миллионера. А вот сама я, признаться, нынче не слишком нуждаюсь в средствах. На чеке, полученном несколько дней назад от моего последнего клиента, было не два нуля и даже не три. Так что…
Так что я ограничилась тем, что поощрительно похлопала Сашу по сильно «загорелой» руке. Несмотря на это мое «так что…», не терпелось услышать его «странную историю». Это у меня уже профессиональное, ничего с собой не поделаю!
— Правду говоря, Таня, рассказывать почти нечего. Две недели назад начался учебный год. Мы с друзьями не виделись два месяца. Ребята приехали, и мы договорились… как это… отметить встречу, понимаешь? Решили устроить пикник за городом. Погода хорошая, тепло… У Наташи — это девушка Роджера — бабушка живет в маленькой деревне… забыл, как она называется. На электричке ехать полтора часа. Там очень красиво, мы бывали раза два.
— Не страшно уезжать так далеко от Тарасова? Вы не похожи на местных механизаторов…
— «Механизаторов»? Ах да, понял… — Он усмехнулся. — Это точно, не похожи. Но мы как-то не думали об опасности. Место там тихое, людей почти нет. Одни старики. Я думаю, что в большом городе у иностранцев гораздо больше шансов вляпнуться в неприятности, чем в сельской местности.
— «Вляпаться», Саша, надо говорить — «вляпаться в неприятности» или «влипнуть». Пожалуй, ты прав. И не только у иностранцев.
— Ну вот! Тем более что мы совсем не слабаки — я и Роджер. Нари, он… Ладно, это неважно. В общем, обидеть нас не так просто. В деревню мы никогда не заходим, чтобы не пугать бабушку, — только девушки. Всегда идем от электрички вокруг деревни, по полю. Там, дальше, есть очень красивый лес и маленькая-маленькая речка… забыл это слово…
— Ручей?
— Да-да, ручей. Очень красиво, Таня! Мы всегда там отдыхаем. И в этот раз все было так же. Сначала все шло хорошо. Мы пили вино, болтали. Я вообще почти не пью, ты не думай, но с друзьями… Слово за слово… Я не помню, кто первый начал и как, но только вышел скандал. Ужасный скандал, Таня! Поссорились девочки — Света и Оля.
— Не слабо! Из-за чего?
— Разве это важно?
— Еще бы! Если уж начал рассказывать — говори все.
— Верно. Что тут скрывать… Они поссорились из-за Нари.
— Подожди, Саша, ты должен кое-что мне объяснить. Оля — твоя девушка, правда?
На черной физиономии «землячка» отразилось смущение, граничащее со смятением.
1 2 3 4 5 6 7 8