я не работаю, — вежливо повторила я в очередной сто первый раз и открыла дверь своим ключом.
Все слова были сказаны, девушка не была моей гостьей, от предложенных мной альтернативных вариантов она почему-то отказалась. Так что я сочла себя вправе тихо закрыть свою дверь перед ее, девушкиным, носом.
Из-за двери донесся крик, который наверняка слышали соседи:
— Я хорошо заплачу!
Ну, уж нет, милочка. Это как раз интересует меня сейчас меньше всего.
Правда, мой валютный счет за время вынужденного творческого простоя изрядно похудел, но пока еще позволял мне не кидаться на любую предложенную работу, словно голодная собака на кость.
Тетушки Милы, которой и принадлежала квартира, где я жила после приезда в этот город, не было сейчас дома. Я поймала себя на том, что радуюсь этому обстоятельству.
С тетушкой мы отлично уживались, несмотря на разницу привычек, вкусов и возрастов. В сущности, своим приглашением поселиться у нее Мила спасла меня от многих неприятностей. До чего же славно вспоминать о несделанных глупостях…
Но вчера вечером произошел небольшой, но весьма показательный инцидент.
Около восьми вечера я начала свой комплекс специальных упражнений: на силу, на гибкость, концентрацию внимания и быстроту реакции. Я считаю, что мелкие неполадки в душе — это еще не повод, чтобы запускать свое тело до свинского состояния.
В это время тетушка Мила вошла в мою комнату, предварительно вежливо постучавшись. Оказалось, случилось страшное — девятый том из собрания сочинений Эда Макбейна таинственно исчез, когда тетушку позвали к телефону. Машинально она оставила недочитанную книгу где-то по пути к трезвонящему аппарату, но вот где…
Не прерывая упражнения под скромным названием «Павлин, наносящий удар в глаз зеленой змее», я заверила тетю Милу, что книги в моей комнате точно нет, так как десять минут назад я закончила влажную уборку помещения, как всегда перед гимнастикой.
Тетушка грустно покивала головой, но почему-то не бросилась на дальнейшие поиски, а остановилась на пороге, глядя на меня.
Вообще-то, я, как и все нормальные люди, не люблю, если на меня смотрят, когда я чем-нибудь занята. Но в отряде «Сигма» мы потратили две недели, обучаясь именно этому — не реагировать на внешние раздражители. Отлично помню, как трудно давался мне перевод с португальского, пока моя соседка по комнате визжала у меня под ухом ручной дрелью. И как я была рада, когда мы наконец поменялись и за дрель взялась я, а бедняга — за перевод.
Так что присутствие тетушки мне ничуть не мешало. Просто раньше она никогда так не поступала. Тетушка Мила была деликатной и терпимой, она позволяла мне жить так, как я хочу, и если моя работа охранника и частного детектива иногда и причиняла ей мелкие неудобства — считала неприличным даже заговаривать о таких вещах.
Закончив свое упражнение, я с некоторым недоумением взглянула на тетушку и обнаружила, что она стоит, внимательно на меня глядя, и странное выражение ее лица я не смогла внятно истолковать.
Наконец она вздохнула и произнесла фразу, потрясшую меня до глубины души:
— А ведь годы-то идут… Влюбиться бы тебе надо, Женечка! Или жениться…
И тетушка Мила вышла, очень осторожно прикрыв за собой дверь.
Доносящиеся из моей комнаты звуки она вполне могла принять за истерический плач. Хотя я просто каталась по ковру, не в силах подняться от смеха. Отсмеявшись, я пошла к тетушке объясниться, но свет у нее не горел, похоже, она легла спать пораньше.
Утром я спозаранку отправилась в парк на пробежку, так что мы опять не встретились, и вот теперь тетушки не было дома.
Следовало как можно скорее разрешить это глупое недоразумение, а то тетушка наверняка решила, что вчера обидела меня, и теперь переживает.
А вместо этого, когда Мила вернется домой, мне придется объяснять тете, почему у нас под дверью торчит незнакомая блондинка.
Я прислушалась. Снаружи доносился тихий жалобный плач, чем-то похожий на визги новорожденных щеночков. Этого еще не хватало на мою голову!
Как я могла объяснить этой девочке, чьи родители знакомы с самим Владленом Юрьевичем, что я просто не готова взяться за ее «простое дело»? Что мой «внутренний воин» нуждается в отдыхе. Что он не может сейчас вникать в ее дела, не желает четко представлять себе, что, как и зачем я буду делать в своей работе.
Ведь именно «внутренний воин» делает меня «самой лучшей», как сказала девушка, он собирает воедино все, чему меня учили. А совсем не одно умение махать ногами, как думают некоторые…
Я не выдержала и распахнула дверь. Девушка, спрятав лицо в ладонях, сидела на ступеньках, и даже спина ее выражала безграничное отчаяние.
— Заходите, — скомандовала я. — Ничего не обещаю, но выслушать могу. И дать гарантии, что дальше меня ваша история не пойдет.
Пока я принимала душ и переодевалась, блондинка успела привести себя в порядок и даже не отказалась выпить чашку кофе.
— Я — жертва любви! — заявила девушка, не дожидаясь приглашения говорить.
— Простите, как ваше имя? — быстро спросила я. Перебивать клиента не годится, но и позволить начать разговор в таком тоне я тоже не могла.
— Марго… То есть Маргарита, если полностью. Но дома меня зовут Марго.
— Продолжайте.
— Все.
— Как это все? — изумилась я. Краткость, конечно, сестра таланта. Но ведь не до такой же степени. Да и в чем тут проблема?
— Это вся моя история, — со вздохом подтвердила девушка. — Я — жертва любви.
— А поподробнее?
— Понимаете, полгода назад я познакомилась с мужчиной, и мы… это…
— Понимаю, продолжайте.
— Я закончила школу в прошлом году, теперь я студентка, — как-то рассеянно объясняла Марго.
1 2 3 4 5 6 7