— Чтобы быть мужчиной в теле, ешь пельмени и тефтели, а потом… б-бери гантели… чтобы бицепсы потели…
— Демяша, защеми свою пасть, — добродушно посоветовал декламирующему толстячку Максим. — Девочки, это наш командный массажист Сергей Дементьев, по прозвищу Демяша. Специалист высочайшего класса, а если бы еще не болтал, то ему цены бы не было.
— Я питалси-и, я питалси-и, я енерьгии набрралси-и-и! — пробормотал тот, наматывая круг за кругом возле Смолинцева.
На одной из тренажерных скамей лежала Лена, на другой — Таня. В отличие от Смолинцева, на них не было даже простыней. Рядом под каким-то тренажером скорчился Суворов, облаченный в мокрые семейные трусы в цветочек и один носок. Да и тот был надет почему-то на правую руку.
Наверно, потому, что в левой Сережа держал пиво.
— Демяша, сделай девушкам массаж, — произнес Смолинцев, — такой, как нам на матч. Вы не бойтесь, он может сделать немного больно, но это ничего. Зато потом будет божественно.
— Смолинцев у вас артист, — сказала я Савичеву, — сначала здоровый секс в сауне и в бассейне, потом проповедь на тему биологически выверенного образа жизни. Теперь этот массаж.
— Непонятно только, почему ты от всего этого упорно отказываешься, — заметил Климов, косясь на Алексея.
— Валера, милый, я не собираюсь тебе объяснять все это, — ответила я, — девочки еще молоденькие, кровь кипит, а вы, надо признать, самцы видные!
— Самцы! — фыркнул Савичев.
Демяша тем временем растянул на лавочках девушек, предварительно помассировал взглядом обнаженное тело каждой из них, словно решая, за которую взяться в первую очередь.
Потом задумчиво взял в руку левую грудь Лены, потрогал пальцами сосок, как трусливый купальщик пробует ногой воду. Потом решительно перевернул ее на спину и сжал сильными пальцами плечи девушки.
— Смотри только кости ей не переломай, — иронично посоветовал Климов, — а то ведь забудешь, что это не савичевская туша, в которую можно бить бревном без всякого урона…
— ..для бревна! — насмешливо перебил его Савичев. — Пойду-ка я… Купнусь, и домой, пожалуй.
— Я с тобой, — произнесла я.
Алексей улыбнулся и махнул рукой…
— Ты действительно лучший хоккеист России? — спросила я в душевой, разглядывая великолепную фигуру «золотого мальчика».
— Лучший хоккеист сезона по итогам регулярного чемпионата, — поправил он.
— Наверно, это твой последний сезон? Купят в Штаты?
Он передернул плечами.
— Я стою на драфте «Детройта», — ответил он, — скорей всего буду играть там со следующего сезона.
— Но неужели тебе действительно девятнадцать лет?
Алексей рассмеялся.
— Восьмого августа будет двадцать, — чуть виноватым голосом произнес он. Ну явно паясничает, подлец. Двадцать-то оно двадцать, но по виду самый что ни на есть здоровый и зрелый двадцатипятилетний мужчина.
— Фигура у тебя явно не девятнадцатилетнего юнца, — сказала я, положив ладонь на его мускулистое плечо.
— Что ж ты хочешь? — произнес он, глубоко вздохнув. — Пять лет этого чертова бодибилдинга… фабрика перекачанных идиотов, честное слово!
— Чем ты только не занимался, — сказала я, — фигурное катание, культуризм, хоккей…
Нарочно не придумаешь.
— Не сочетается? А еще плавание и конькобежный спорт. А также рэкет и бандитизм.
— Что?…
— Да это я так шучу. В детстве. Лет тринадцать мне было, но и тогда у меня была потрясающая координация движений, — неопределенно пожал он плечами.
— От скромности ты явно не помрешь, мой милый, — съязвила я.
— Это верно. — Он откровенно прошелся по мне взглядом и произнес:
— Так мы идем под душ или нет?
— Идем.
Он спокойно стащил с моих плеч полурасстегнутую блузку, затем в мгновение ока снял бюстгальтер и задумчиво повертел в руках.
— Хороший размерчик, — одобрительно сказал он. — А фигурка-то спортивная. Ну-ка… — Он протянул руку к последнему убежищу добродетели на моем теле, к узеньким черным трусикам.
— Спортивная, — сказала я, ускользая от его пальцев, — все-таки мастер спорта по карате. Черный пояс.
— Да ну? — Он искусно изобразил на лице утрированное смятение, ужас и панику и отступил на шаг. — Больше вопросов не имею, мадам.
— Между прочим, мадемуазель, — ответила я и легкой походочкой направилась в душевую, на ходу снимая последний оплот целомудрия.
Я почувствовала на своем теле его взгляд, а в следующее мгновение две руки развернули меня на сто восемьдесят градусов и уже спиной втолкнули под струи теплого душа.
— Я люблю опасных женщин, — сказал Савичев, проводя сильными ладонями по моим влажным бедрам, и из водяной пелены выплыло его красивое лицо со слипшимися на лбу темными прядями волос, его губы властно впились в мои…
Демяша закончил массаж Лены, которая разбросалась в предоргастическом экстазе по тренажерной скамье, и перешел к Тане.
Лена было протестующе замычала, но массажист и бровью не повел, меланхолично приступив к обработке второй девушки. А начал он прямо с внутренней поверхности бедер, отчего Таня выгнулась и замурлыкала, как кошка.
В этот момент в тренажерный зал вошел Михалыч и сказал:
— Макс, а где Савичев?
— Пошли трахаться, то есть принимать душ с этой… как ее… суворовской подругой, — ляпнул тот. — А зачем он тебе?
Михалыч задумчиво поскреб в затылке и после паузы ответил:
— Там его какая-то «клава» спрашивает.
И тебя, кстати, тоже просила позвать.
— Какая там еще?.. — довольно нелюбезно осведомился Смолинцев. — И ты сказал, что мы здесь?
— Это не я сказал, это она сказала. А девочка-то ничего, — проговорил охранник.
— Где она?
— Я ей сказал подождать в вестибюле, а она говорит:
1 2 3 4 5 6 7