— Это его киска, — и снова захохотал.
Последние полчаса он хохотал по любому поводу и без повода, говорил очень громко и жестикулировал своими толстыми пальцами. Разговаривая, он ни на минуту не прекращал пить пиво и жевать сосиски.
Воспользовавшись этим, я развернула его паспорт, который тоже находился в бумажнике и убедилась, что он назвал мне свое настоящее имя. Но самое интересное было не то, кто был запечатлен на фотографиях, а где они были сделаны. Только теперь я сообразила, что Курт показал их мне, чтобы доказать, что он был в России.
— Очень красивые места, — сказала я, и Курт подтвердил мои слова кивком головы, умудрившись при этом не оторваться от кружки с пивом. — Где вы снимались?
— Одесса, Крым, — отдуваясь, сказал Курт и неожиданно икнул.
— Так у меня же бабушка из Одессы, — воскликнула я и еще раз поднесла фотографию к самым глазам. Ту самую, где его сын обнимался со своей «киской».
Они стояли рядом с машиной, и мне удалось рассмотреть и запомнить номер этой машины. Номер был украинский, а это могло означать, что или Пауль, или его «киска» проживает в Крыму.
Курт к этому времени совершенно расслабился. Да и чего ему было опасаться? Он сидел в пивной со своей соотечественницей, пил пиво, сегодня он выручил за коллекцию икон огромные деньги, но об этом не знал никто в этом городе, кроме устроителей аукциона.
В том, что мне не известна его тайна, Курт был уверен на сто процентов и поэтому чувствовал себя со мной совершенно спокойно.
И я рискнула задать ему вопрос напрямую:
— А что, «киска» Пауля живет в Одессе? — и хитро прищурила глазки.
— Да, да, — ответил Курт. — И киска, и сам Пауль. Он там работает.
Это было уже интересно. Его сын живет на Украине, а отец анонимно торгует в Англии русскими иконами. Пожалуй, слишком очевидно для простого совпадения.
— Она «нови руски»? — улыбнулась я.
— Да, да, — обрадовался Курт. — «Нови руски, киска», — и забрал у меня бумажник с фотографиями.
Напевая это понравившееся ему словосочетание, Раушенбах отлучился в туалет. Оставшись за столом в одиночестве, я перестала изображать из себя веселую жизнерадостную Марту и попыталась проанализировать ситуацию. Она была предельно выгодной для меня. Мне удалось не просто обнаружить поставщика русских икон на один из самых престижных в Европе аукционов, но и познакомиться с ним. Меня так и подмывало спросить, а не может ли его сын помочь мне приобрести в России несколько икон для коллекции. Это могло прозвучать довольно естественно, но с другой стороны — было опасно. Такой вопрос мог насторожить Раушенбаха. Я хорошо помнила его испуганное лицо на аукционе, и мне не хотелось увидеть его снова.
"Потерпи, Багира, — сказала я себе, — и он сам тебе все расскажет».
В это время из туалета вернулся Раушенбах, такой же жизнерадостный и полный энергии. У него все пело в душе и желало продолжения праздника.
— А не сменить ли нам интерьер? — спросил он у меня через пару минут.
— Что вы имеете в виду? — смутилась я.
— О, у меня есть очень интересное предложение, — подмигнул он и придвинул свои губы к моему уху. Судя по всему, он хотел мне что-то сообщить по секрету, и я не стала сопротивляться его намерениям.
— Если мы сейчас пойдем ко мне и выпьем маленькую бутылочку русской водки, — он поднял вверх указательный палец правой руки, — то я подарю вам маленький презент.
Как честная девушка, я должна была возмутиться его предложением, но как секретный агент я не могла потерять такого шанса.
— А вы будете хорошо себя вести? — погрозила я ему пальчиком.
— Папаша Курт никогда не обижает девочек, — ответил он и подозвал официанта.

Номер Раушенбаха находился на третьем этаже довольно приличной гостиницы. Я сама остановилась неподалеку, в нескольких метрах от здания аукциона, и по пути к Раушенбаху мы прошли мимо моего отеля.
По пути Курт купил бутылку «Смирновской» и непременный тоник. О закуске уже не могло быть и речи, тем более что в баре мы совсем недурно перекусили.
Не успели мы войти в номер, как Курт скинул пиджак и скрылся за дверью туалета. Пиво — незаменимый напиток для секретных агентов.
Я достала у него из кармана уже знакомый мне бумажник и пересняла на пленку не только фотографии, но и документы Раушенбаха и даже несколько визиток его деловых партнеров. Больше ничего интересного у него в карманах не было, и, положив бумажник на место, я присела в удобное кресло у окна и огляделась.
Номер представлял собой точную копию того, что я покинула сегодня утром, отправившись на аукцион, разве что на стене висела другая картинка и шторы на окнах были не кремовые, а салатовые.
Выйдя из туалета, Раушенбах предложил мне открыть бутылки, а сам достал из бара длинные стаканы и сполоснул их прежде, чем поставить на стол.
Мы смешали водку с тоником, добавили туда немного льда и, откинувшись на спинку кресел, приготовились к продолжению праздника.
В номере был кондиционер, и после шумной и знойной улицы Курт наслаждался тишиной и покоем.
— А чем занимается ваш сын Пауль? — спросила я.
— О, Пауль, — со значением произнес он. — Пауль у меня очень умный мальчик. Он — искусствовед. Но сейчас он занимается коммерцией. И его бизнес никак не связан с искусством.
У меня возникли некоторые сомнения в достоверности этой информации, но я не показала виду.
— Россия сейчас — это настоящий Клондайк. Там можно за пару лет сделать целое состояние.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7