Я порядком утомилась — не столько поисками и находкой, сколько своими размышлениями. Погода стояла какая-то гнетущая, собиралась гроза, дышать было трудно, и атмосфера сгущалась. Вот-вот пойдет дождь.
Решив немного перекусить и выпить кофе, я направилась к ближайшему кафе, которое нашарила взглядом на противоположной стороне улицы.
Непритязательное название «Ромашка» меня слегка умилило. Кафешку — явно бывшую столовую — еще не успели как следует отремонтировать, серый кирпичный квадрат, в котором размещались кухня и мойка, лишь оброс стеклянной пристройкой, где народ вкушал пищу.
Впрочем, внутрь мне попасть не удалось. Оно, конечно, и к лучшему, как и все, что с нами случается. Но обычно мы узнаем об этом потом.
Так получилось и на этот раз. Едва я подошла к двери, как меня остановил жлобского вида мужик, переминавшийся на пороге.
— Сюда нельзя, — проговорил он, загораживая мне рукой вход.
— Это еще почему? — поинтересовалась я. — Можно узнать причину?
— Нет.
Я пожала плечами и немного отошла в сторону. Любопытства ради прильнула к стеклу и посмотрела, что там творится внутри, благо розовая штора на одном из окон была не задернута.
Никого и ничего.
— По-моему, сейчас в кафе нет наплыва посетителей, — проговорила я.
Мужик на входе поиграл желваками, но решил не вступать со мной в дискуссию.
— Учет-переучет? Банкет или поминки? — не унималась я, обращаясь к охраннику.
— Вали отсюда, — настойчиво цедил он сквозь зубы. — И как можно быстрее.
— Что, так трудно объяснить? — начала я раздражаться. — И, кстати, если вы работник службы безопасности этого непрезентабельного заведения, то где ваш бейджик с фото и фамилией?
— Мать твою за ногу, — раздельно проговорил охранник, — я тебя сейчас…
Что именно собирался со мной сделать неприступный страж кафе «Ромашка», я так и не узнала. Хотя — и надо обязательно это отметить — я позволяла ему с собой так разговаривать только по доброте душевной. Будь я в ином настроении, он бы валялся сейчас на пороге с двумя сломанными ногами (и это в лучшем случае), а я мирно пила бы свой кофе. В каком-нибудь другом кафе, разумеется.
Но судьба распорядилась иначе. Не успел охранник закончить свою фразу, как у «Ромашки» притормозил двести тридцатый «Мерседес» с эллипсовидными фарами — как раз такая модель, на которой разбилась принцесса Диана в парижском тоннеле.
Хлопнула дверца, и из машины вылез представительный господин лет пятидесяти с озабоченным выражением на холеном лице.
Он одернул пиджак и, еще больше нахмурившись, направился к кафе. Ему охранник позволил войти беспрепятственно, но потом сразу же загородил вход — уже не рукой, а своим массивным туловищем.
«А чего это я тут стою? — подумала я. — Тебе это все надо, Женя Охотникова?»
Зачем терять время и пререкаться с этим малосимпатичным коллегой? Не отправиться ли тебе куда-нибудь еще, пока охранник без бейджика не конкретизировал направление твоего движения на великом и могучем?
Да-да, я не оговорилась, именно «коллега». Впрочем, узнай он об этом — не поверил бы, пока я действительно не переломала бы его конечности. Бодигард-женщина — к такому у нас еще не привыкли, хотя пора уже. Впрочем, моя специальность гораздо шире, но лицензия выписана именно на этот род деятельности.
Итак, я решила отправиться восвояси, повернулась и сделала несколько шагов по щербатой асфальтовой дорожке. Я прошла от силы метров пятьдесят, как за моей спиной раздался взрыв.
Как только до моих ушей донеслись первые звуки, я мгновенно отпрыгнула вбок и прокатилась по траве за огромный ствол дуба.
Так же быстро перевернувшись на спину, я еще успела увидеть, как по воздуху летят осколки стекла, железные панели и пластмассовая мебель.
Среди искореженных предметов были, само собой, и останки того, что раньше ходило, дышало, смотрело и даже хамило незнакомым женщинам — рядом со мной приземлилась обгоревшая манжета охранника.
Значит, заключила я, погиб и тот человек, который вошел внутрь здания.
«Прав был парторг! — мелькнула у меня в голове столь неподходящая для трагической ситуации легкомысленная фраза. — Не надо было мне туда заходить! Как, однако, мудро подчас распоряжается судьба!»
А фраза эта была из старого советского анекдота, который мне в свое время настолько понравился, что я употребляла ее по отношению ко многим возникающим в моей жизни ситуациям.
Анекдот был такой: парторг завода съездил за границу, допустим в Париж. По возвращении на родной завод его обступают в курилке работяги и начинают выспрашивать, видел ли он стриптиз.
Это сейчас, господа, подобное зрелище чуть ли не в каждом ночном клубе, а для домоседов — по телевизору за полночь. А вот раньше… Впрочем, что там объяснять, вы и так все прекрасно помните.
— Видел, — признается парторг, которого так и подмывает рассказать.
— Ну и что же это такое? — проявляют естественный интерес рабочие.
— Садишься за столик, — начинает свой рассказ парторг, — тебе коньячок приносят, ананасы на закуску, ты сидишь, ешь-пьешь в свое удовольствие, а перед тобой на сцене женщина раздевается.
Тут парторг ужасается, — да что ж это я говорю! Я же идеологический работник! — и строгим тоном заканчивает свой рассказ:
— Какая гадость!
Хмурый рабочий приходит домой, требует, чтобы его дородная женушка налила ему стакан водки, дала соленый огурец и разделась бы перед ним. Та, поломавшись, соглашается. Работяга выпил залпом водку, схрумкал огурец. Сидит и смотрит на свою жену.
— Прав был парторг, — говорит он наконец. — Какая гадость!
…Я встала на ноги, отряхнула юбку, подобрала отлетевший в сторону пакет со столь дорогой для меня машинописью.
1 2 3 4 5 6